После России - Фёдор Крашенинников (2016)

В конце восьмидесятых он поступил на исторический факультет. Потом бросил учебу и несколько лет занимался журналистикой, потом снова вернулся в университет – на философский, но тоже не закончил, потому что решил стать художником. Успеха на этом поприще не сыскал, однако доучился и даже защитил диссертацию. Снова подался в журналистику, очень много занимался выборами, иногда писал коммерческие тексты и рекламные статьи в глянцевые журналы.

Однако конструктивная деятельность не очень ему удавалась из-за неприятных черт характера. Он был заносчив, нетерпим, хвастлив и обладал невероятной способностью со всеми ссориться по пустякам. Но самое неприятное – его постоянно заносило, в том смысле, что в какую бы полемику он не вступал, обязательно доводил свою позицию до абсурда, нещадно ругая несогласных.

В начале нулевых он открыл для себя интернет и с головой ушёл в бесконечные сетевые дискуссии. Он завел блог, где вывешивал пространные статьи по актуальным (или казавшимся ему таковыми) темам и, не жалея сил и времени, ругался с посетителями, часто сразу под несколькими псевдонимами.

Стилистически Михаил Сергеевич был блистателен: определения давал хлёсткие, мысли высказывал неожиданные и парадоксальные, язвил и подвернувшихся под руку оппонентов превращал в труху. Разносы удавались ему лучше всего: уж если он за кого-нибудь брался, то обычно критиковал несчастного подробно, многословно, с обширными цитатами и ссылками и с такой уничтожающей издёвкой, что несколько раз его грозились побить, и только географическая удалённость от оппонентов спасала его от возможных травм и физических унижений.

Сначала это не приносило никаких денег, но потом он научился монетизировать своё усердие и даже выступал с лекциями по модной теме «продвижения в интернете», ненадолго став в этой сфере авторитетом для узкого круга поклонников.

Михаилу Сергеевичу всегда нравилось идти против системы, поэтому он последовательно был против всякого мейнстрима: когда все вокруг были либералами и западниками, он критиковал окружающий мир с православно-патриотических позиций, рассуждая о священной миссии России и тёмных силах, её уничтожающих. Все были за капитализм – он воспевал государственное управление, плановое хозяйство, национальный социализм и анархо-коммунизм.

С изменением общественных настроений, Жабреев начал движение в обратную сторону. Быть либералом и западником на фоне патриотов-изоляционистов ему было уже скучно, тогда он с головой ушел в регионализм и либертарианство. Чем больше вокруг говорили о единой и неделимой России, о важности суверенитета и территориальной целостности, тем язвительнее он высмеивал и то и другое. Началось насаждение православие – Жабреев критиковал его, то с позиций радикального протестантизма, утверждая, что истинное христианство осталось только у «Свидетелей Иеговы», то, в зависимости от ситуации, с неоязыческих и атеистических.

Читатели растаскивали хлёсткое многословие Михаила Сергеевича по своим сайтам: кто-то с ним соглашался, но гораздо больше было тех, кто бурно возмущался его творчеством. Но чем больше его ругали, тем больше была его известность, так что он не сильно преувеличивал, называя себя «скандально-известным мыслителем».

В десятые годы он пережил серьёзный духовный кризис, связанный с очередными неурядицами в личной жизни. После этого он стал ещё агрессивнее и радикальнее – из чувства противоречия и потому что терять было нечего: бывшая жена забрала квартиру, он вернулся к маме, махнул на себя рукой и жил довольно бедно, сутками просиживая в Сети.

Естественно, он поддерживал любую протестную активность, но сам ни на какие митинги не ходил и, сидя дома, ругал протестующих за мягкотелость и нерешительность. Когда же его спрашивали, что он предлагает, он начинал ругать Москву и тамошнее высокомерие, пространно рассуждая о том, что будущее за дезинтеграцией.