Двери во Тьме - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

Милославский перехватил мой взгляд, кивнул каким-то своим мыслям, потом сказал, обращаясь в основном к Насте:

– Никто не будет возражать, если я Владимира Васильевича на минуту в сторонку отведу? Надо сказать ему нечто, что пока является закрытой информацией, касающейся только его.

Никто не возражал. Ну и я не стал. Мы перебрались с Милославским за пустой столик в дальнем углу, что забавно, прихватив с собой туда еще по полной рюмке, которые нам сноровисто наполнил Тенго.

– Я вижу, что вы все же довериться мне не можете, – сказал профессор, когда мы уселись.

– Трудно доверять тому, кто старается по максимуму держать тебя подальше от информации, – высказал я именно то, что думал о стиле руководства своего собеседника. – Рано или поздно понимаешь, что надо действовать по-своему, иначе на тебя просто наплюют.

Милославский усмехнулся как-то кривовато, затем сказал:

– На самом деле вся эта… информация, которую я вроде как удерживал, выеденного яйца не стоит.

– В смысле?

– Я все равно не смогу без вас обойтись, так что беспокоиться о том, что когда-то я вас… «кину», или как-то так… не следует. Потому что это невозможно.

Я удивленно уставился на него, ожидая продолжения.

– Я хотел вас удержать на Ферме именно потому, что мне без вас никак. Вы – самый ценный член команды.

– А, ну да, – кивнул я. – Я это заметил, когда катался в Красношахтинск за документами в отдел НКВД. Вы меня тогда всеми силами пытались сберечь. И вторая поездка, водой… как у Христа за пазухой себя ощущал.

– Вторая поездка была вполне безопасной, если глупостей не делать, – ответил Милославский. – А вы бы их делать не стали, так что я не беспокоился. А во время рейда за документами я всего еще не знал. Многого не знал. Потом это изменилось.

– Почему изменилось?

– Мы работаем. Поэтому больше узнаем, – развел он руками.

– И что узнали? И как?

– Да больше по анкетам, тем, что вы заполняли, – сказал Милославский и выложил знакомые мне листы из папки на стол: – Узнаете?

– Ну да.

– Девяносто процентов верных ответов на те вопросы, на которые вы смогли ответить. – Достав из той же папки синий граненый карандаш, он поставил галочку возле итоговой цифры. – Десять процентов ошибок заложены были в сами вопросы, для проверки. Проверку вы прошли.

– Что это дает? – озадачился я.

– Надо еще сделать анализ крови сравнительный – мы вроде как придумали технологию, – задумчиво заговорил Милославский. – Но выходит так, что мы с вами земляки. – Наткнувшись на мой непонимающий взгляд, он объяснил: – Мы из одного слоя действительности. Только мы двое на весь Углегорск и окрестности.

– Вы так сентиментальны? – поехидничал я.

– Нет, я вообще не сентиментален, – покачал головой Милославский. – Но я имею все основания полагать, что пройти между слоями действительности могут только те, кто имеет отношение к обоим слоям.

– Чуть подробней с этого места можно?

Я уже понял, к чему он клонит, но хотел убедиться. Пусть до конца говорит.

– Вы провалились оттуда сюда, как и я, – взялся объяснять профессор. – Но за вами проход не закрылся, он так и держится. Если все правильно сделать, то туда можно заново войти, я уверен. И вам, я думаю, сделать это проще, чем мне. Это ваш проход, не мой, в нем ваш отпечаток. Насчет себя я уже не могу быть настолько уверенным… но готов рискнуть. А кроме нас двоих больше туда никто не войдет.

У меня сердце в желудок провалилось. И где-то там застряло, слабо трепыхаясь.

– Никто? – повторил я. – Вообще? И что будет, если кто-то попытается?

Милославский посмотрел на меня, потом кивнул понимающе, оглянулся на Настю.