Двери во Тьме - Андрей Круз, Мария Круз (2012)

– Я думаю… пока только думаю… что канал вообще не сработает. В самом худшем случае он завернет в какую-то неизвестную действительность, может быть, куда хуже этого самого Отстойника. – Он постучал ладонью по столу. – Я бы не хотел ставить такие эксперименты на себе. Я понимаю, что вы планировали, но… – Он помолчал секунду, посмотрел в сторону Насти, болтающей с Тенго, затем продолжил: – Я бы не стал так рисковать на вашем месте. Жить можно и здесь. Даже очень хорошо жить, вы уже имели возможность убедиться. А если хотя бы мы двое сможем ходить туда и обратно свободно, то жизнь можно сделать намного, намного лучше.

Я ничего не ответил – лишь вздохнул глубоко, пытаясь бороться с навалившимся на меня разочарованием. Тяжким разочарованием.

– Послушайте, вы ведь почти вечную жизнь получаете взамен, – сказал Милославский. – И вы понимаете, что ваше положение на общественной лестнице тоже сильно изменится. Хотя бы потому, что вы жизненно необходимы мне. Мне не справиться одному. А я – один из столпов общества в Углегорске, надо мной всего один человек, если понятно объяснять.

– Что за секретный отдел архива личных дел на Ферме? – перевел я разговор на другое.

Этого вопроса он явно не ожидал, но не смутился, ответил:

– Это дела с совпадениями. «Двойники» мы их называем. У меня до вашего появления «двойника» не было. Поэтому мое дело лежало в открытом разделе. Теперь уже нет.

– Почему секретность?

– На всякий случай: черт его знает, кто и как решит такими знаниями распорядиться? Люди здесь нервные, еще до каких-нибудь жертвоприношений додумаются.

Предположим, все так и есть. Не то чтобы я ему до конца поверил – Милославский не тот человек, кому именно до конца верить хочется, – но вообще в логику всего происходившего его рассказ укладывается. И вот именно в то, что мы с ним из одного «слоя», я поверил. Просто потому, что он заваливал меня этими анкетами. А это значит, что он в них за что-то зацепился.

И про «жертвоприношения»… вообще-то без них уже не обошлось. И мне очень интересно узнать, с кем «двойниками» были сестры Скляр. Об этом я и спросил: терять все равно уже нечего.

– Серых, – коротко ответил Милославский. – Он ушел с Фермы как раз тогда, когда они провалились в Отстойник. У него уже была теория, а у нас еще нет. Он ушел и начал… гм… «эксперименты».

– В месте моего провала…

– Думаю, что это сделали именно они, не адаптанты, – кивнул Милославский. – Согласен с вами.

– И почему провалился я?

– Точно пока сказать не могу, но думаю, что «дыра» из вашего… то есть нашего слоя действительности уже существовала… вы же практически из дома провалились?

– Да.

– Когда-то там что-то случилось. Какое-то кровавое злодейство, если можно так выразиться. Не знаю когда, может, при государе Иване Васильевиче Грозном, а то и раньше. И из него получилось… ну как воронка, узкая и длинная, – он начал рисовать что-то карандашом на обороте моей анкеты, – вот такая, как вихрь, который метался между слоями действительности, пока не налетел на встречный вихрь, – он нарисовал вторую растянутую спираль, пересекающуюся с первой, – и они замкнулись. В этот смерч попали вы, сработали, вместе с темнотой и заглянувшей туда Тьмой, катализатором. Бац – и вы здесь.

– В стороне от места жертвоприношения, – усомнился я.

– Да, но аномалии магнитного поля ощущаются по довольно большому участку, абсолютной точности не требовалось. Я же сказал, что воронка. – Он несколько раз с усилием провел карандашом по расходящейся части нарисованного вихря. – Вот по всей этой зоне и возможен разброс.

– Стоп, – накрыл я ладонью схему. – А почему Серых не мог войти в этот тоннель? Убитая Скляр была его двойником.