Сегодня – позавчера - Виталий Храмов (2016)

– Тот, кто гордость и мужество имеет за неё постоять перед врагом человеческим, не дать погасить божий свет в душах. А вот ты кто, бараном прикинувшийся? Отойди от меня, от греха. Не к тебе я пришел. Иди, замаливай несуществующие грехи, не мешай.

Я отвернулся. И что он так задел меня? Раб божий. В натуре – раб. Ну уж нет, то не про нас. Мы не рабы!

И вдруг я понял, что так угнетало меня всю жизнь, что так понравилось в этом времени – дерзость души у предков, а у нас? Рабская покорность. Смирились с ней в умах, но не в душах. Болела душа, депрессия называется. Или по-нашему, по-пацански – безнадёга.

– Пойдём, отойдём, – позвал меня ещё один бородач, но одетый обычно, не в церковную спецовку. Был он не стар, мордаст, плотного телосложения и даже с брюшком – явно не укрощает плоть постом.

– Можно с тобой поговорить? – спросил он.

– Смотря о чём, – ответил я.

– Зачем ты пришел в храм со знаком наших гонителей на воротнике?

– Госбезопасность, что ли? Какие же они гонители? Вот вы работаете, проповедуете, вас слышат, кто хочет услышать. Я вот, например.

– Но они взрывали храмы!

– Ой ли?! Они ли? Когда храмы жгли и попов конями рвали, ЧеКа и не до вас было. В том, что произошло – вина самой корпорации под названием Церковь – самая большая. Не вы ли пытались народ-богоносец в рабов превратить? Не заставляли ли падать ниц при виде сутан или как там ваши спецовки называются? Не погрязли ли в грехе? Золотом и жиром не обросли? Себе ответь, мне не надо. Я и так знаю. Забыли, что главнее – Бог, народ или ваша организация? Не вы стали для народа, а он стал для вас. Итог – закономерен. Народ от церкви отвернулся, но не от веры. В каждом доме – икона. Вы – мешать стали. Лишние между Богом и человеком, а должны были помочь. И сейчас вот я пришел в храм – душа позвала. А тут как в конторе продзаготовительного комбината – поди туда, напиши справку, принеси бланк. И креста нужного нет. Ну, нет, так нет. Сам сделаю. И веру свою, и народ свой, и Родину свою пойду защищать. Сейчас это главное для человечества, а значит и для Бога. А где при этом вы? Не видать вас. И зачем вы народу? Что, еретиком меня назовёшь? Или одержимым? Валяй! Только тяжело народу без духовных отцов, сейчас особенно. А вы приняли позу обиженного страуса – голова в песке, задница к всеобщему пользованию. Ладно, брат, прости. Пойду я. Дел ещё невпроворот.

– Постой. Пойдём со мной. Кажется, у меня ты найдёшь, что ищешь.

– Богатый выбор. Судя по виду – не новодел. Старые вещи.

– Выбирай.

– Сколько стоить будет?

– А сколько дашь. Деньги мне не особо нужны. Я, выражаясь вашим языком, комендант прихода. Я тебе помог – ты мне. Люди должны помогать друг другу.

– Годится. Сразу видно делового человека. Я это возьму и эту цепочку. Выглядит прочной и не слишком тяжела. Да нет! Зачем мне золото и эти каменюки? Ты бы сдал их в музей. Если представляют историческую или художественную ценность – то дело. А нет – в Америке на самолёты и грузовики поменяют. Они сейчас нужнее. Нет, ты не подумай – моё личное мнение. И вот, возьми. Это все деньги, что есть у меня. Не возьмёшь – и я не возьму твоих подарков. Бери, сгодится. Ещё у меня должник один есть. Попробую угля вам достать. Зима нынче суровая будет.

– Вот уголь – сейчас дороже золота. А я думал – чем приют топить?

– Приют?

– Мы детей эвакуированных да и просто бежавших от немца приютили. Подкармливаем, кров предоставляем, писанию Божьему учим.

– Так что же ты молчал, недопырь? Этого не надо скрывать.

– Да и хвалиться этим негоже.

– Зачем хвалиться. А люди знают? Может, помогли бы чем. Кто продуктами, кто одёжей. Я, наверное, наших подключу. Может, придумаем что вместе. А много детей?

– Под две сотни уже.