Сегодня – позавчера - Виталий Храмов (2016)

– Твоё личное оружие, как жена, всегда с тобой. И как жена, должно быть знакомо. Как жену в темноте раздеваете, так и оружие с закрытыми глазами должны разобрать, почистить и собрать. Чтобы и днём и ночью оно было готово послужить вам и спасти ваши жизни. Гранату в боевой взвод должны поставить ночью, в темноте землянки, не глядя на неё. Смотреть надо на врага, следить за ним. А руки в это время должны привести к бою гранаты, винтовку, автомат, пулемёт, зарядить, примкнуть штык. Каждая секунда – чья-то жизнь. Бог на стороне не тех батальонов, что больше, а только тех батальонов, что хорошо стреляют. И всегда готовы выстрелить первыми.

Вот и приказ на разгрузку. Оказалось, метания наши по станциям и направлениям были результатом смятения в штабах. Сначала нас подчинили Юго-Западному фронту (я обрадовался – я помнил, что там командовал маршал Тимошенко, и мне он казался очень грамотным генералом), потом подчинили Западному фронту (непонятно, кто им командовал, Конев или Жуков – ничего-то я не знаю!), потом переподчиняли то одной армии, то другой. И вот в конце концов – выгрузка.

Раздав матом приказы, Ё-комбат умчался. Сначала решили сгружать зенитки. На местных надейся, а сам – не плошай. Мельника с Кадетом я послал в «инженерную разведку» – осмотреть окрестности и «понюхать, что, как». Первым их донесением была найдена позиция для зенитной батареи – рядом со станцией на небольшом бугорке. Зенитки отправили туда, где они и задрали свои «хоботы» в небо, укрыв грузовики в лесополосе, а орудия замаскировав нарубленными ветками. Молодцы. И я – молодец. Все «печёнки» всем не зря «выел» мерами маскировки.

Следом сгружали орудия наших батарей. Их отправляли сразу же по готовности со станции в ту же лесополосу прятаться. Только после пушек занялись обозом – лошадьми, имуществом, припасами. Личный состав принимал активное участие в выгрузке. Каждому разъяснили, что их жизни и сытость зависят от целостности обоза, а его целостность – от времени нахождения на станции.

Уже заканчивали, когда появился озадаченный, потому злой Ё-комбат. Собрал командиров. Я в их число не входил, потому решил реализовать «данные разведки» Мельника. Под шумок неразберихи мы умыкнули у станционных работников несколько кувалд, десяток ломов и два с лишком десятка лопат, правда, совковых, а нам больше нужны штыковые. И это сгодится. А у временного «склада» под открытым воздухом «увели» несколько зелёных деревянных ящиков. Мельник клялся, что это боеприпасы. Вскрыть и посмотреть так и не успели – пришёл ротный.

– Грузимся обратно, – махнул он рукой.

– Афигеть! Чё за дурдом! – я расстроился.

– Комбат договорился с комендантом, поездом нас подбросят поближе к передовой. Но там не будет возможности сгрузить технику и обоз. Они двинутся своим ходом, а мы – с комфортом.

– А, так это же совсем другое дело! Под налёт бы не попасть – зенитки-то сгрузили.

– То-то и оно. Рискнём. Там немец прорвался опять. Нами затыкают.

– Для того нас и создали. Ребята, вертай всё взад! Верхом на паровозе до немца поедем! Живее, живее! Пока они путь не разбомбили. Кто будет сейчас канитель тянуть – пешком пойдёт!

Сказано – сделано. Разместились с комфортом – в нашем распоряжении оказался весь состав. Его не стали расформировывать, чтобы время не терять, да и пути забиты – не до манёвров. Только пристыковали сзади ещё один паровоз – он состав обратно потащит.

Хорошо Мельник напомнил о жрачке, я же чуть не забыл о сухпаях – хорош старшина! Так и поехали. В пути каждому втолковал порядок «спешивания», держались ближе к дверям, их не закрывали. Пулемёты разместили на платформах, там же – часть людей и грузов, чтобы при налёте быстро покинуть состав.