Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

Разговор завершился. Второй мужик, что сидел возле окна, так и не произнес ни слова, пока мы с Гармонистом общались, ну и я не обращал на него внимания.

Около часа, наверное, длилось мое томление в неволе и копание в мыслях. Внезапно в отворившуюся со скрипом дверь вошел молоденький паренек, худой как жердь и в очках с приличной толщиной линз.

– Сержант Иванов кто будет? – проговорил тот довольно гнусавым, противным голосом.

– Я буду, – ответил я, вставая с нар. Кстати, опущены были, никто не заставлял поднимать.

– На выход, – встрепенулся конвоир.

– С вещами, или как?

– Пошли давай, без разговоров! – жестким, но от этого не менее противным голосом отрезал солдат.

– Пошли, – кивнул я, скорее сам себе, какие вещи, чего я спросил? Я ж пустой как барабан.

За дверью ждал еще один, почти такой же «сухарь», как и тот, что вызвал. Вели недолго, поднялись на второй этаж здания, кстати, каменного, наверное, еще дореволюционной постройки. Возле одной из дверей приказали встать лицом к стене. Меня это зацепило.

– Бойцы, я что, арестант, что ли, чего вы со мной так?

– Молчать, разговоры с задержанными запрещены. – Вот тебе и весь сказ. Задержанный, значит.

В кабинете меня ждал человек в форме работника НКВД с капитанскими звездами на погонах. Ишь ты, уже форму поменял, вроде на нашем участке фронта это было редкостью.

– Садитесь, – коротко приказал капитан вполне себе спокойно.

Пройдя к столу, сел на стоящий табурет. Капитан отошел от окна и уселся на свой стул по другую сторону большого стола.

– Гражданин Иванов, Александр Сергеевич? Сорок второй гвардейский полк?

– Да, – просто ответил я, не помню, можно ли уже по-другому отвечать.

– Вы разыскивались в связи с обвинением в неподчинении старшему командиру, попытке убийства того же командира, невыполнении приказа начальника особого отдела дивизии и побеге.

– Вы заявляете или спрашиваете? – не понял я.

– Констатирую факты, так вот, дело вообще-то закрыто уже, передано в трибунал. Рассмотрение будет назначено сегодня. Я лишь должен взять с вас показания, о том, где вы находились с момента побега из расположения и как примкнули к предателям.

– Извините, гражданин капитан, а что, в деле нет показаний моих боевых товарищей о том, что меня увели сотрудники особого отдела?

– Вы сбежали из-под стражи, у меня есть показания конвоиров, которых вы избили, перед тем как сбежать, – капитан говорил все это, не отрывая глаз от стопки листов, наверное, моего дела.

– Тогда уж не избил, а убил, так вернее будет.

– Не понял? – капитан впервые поднял глаза.

– Ну, убил я их, а также еще двоих, что им помогали, а затем уничтожил всю их банду, остатки, точнее командира и его помощника, я с собой и привез. Только вот как у вас показания появились от покойничков-то? – я говорил спокойно, без вызова, стараясь не выделываться, просто удивлялся. Хотя чуял, что получается плохо.

– Что-то я не совсем понимаю, о чем вы говорите…

– Можно я с самого начала начну, про невыполнение приказа не буду, я представляю, что там этот предатель написал. – У капитана глаза расширились. – Разрешите начать с того момента, как меня вывели из землянки конвоиры?

– Я не понял, ты сейчас представителя особого отдела как назвал? – капитан рассердился, чего я совершенно не хотел, даже тыкать начал.

– Извините, гражданин капитан, но все-таки разрешите рассказать. Ведь не зря же генерал Иволгин не дал Мосийчуку меня арестовать, или у вас и этого в деле нет? – Капитан смутился, а я понял, что он об этом эпизоде что-то знает.

– Вам было приказано явиться на допрос к девяти утра, именно начальником особого отдела тринадцатой гвардейской дивизии.

– Вот, а выкрали меня, да-да, именно выкрали, рано утром, еще темно было. Это было сделано специально, зачем, вам объяснят лучше те, кого я вам привез из немецкого тыла.