Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

И точно. Через пару минут машина уже останавливалась возле двухэтажного здания старой постройки, может, оттого и целым осталось. Как капитан рассказал чуть позже, здесь только крышу восстановили да прибрались немного. Вообще, город, конечно, уже был плохо узнаваем. Там, где пару месяцев назад высились груды камней и мусора, сейчас были ровные, укрытые снежком улочки. Да-да, это теперь снова походило на город, с домами, улицами и прочими атрибутами. Вот только дома в основном представляли собой страшное зрелище. Кругом разносились голоса людей, вернувшихся в свои разбитые дома. Где-то стучал молоток, раздавались звуки, издаваемые пилой. Люди, что вернулись в Сталинград, уже отстраивали свой город, а помогали им в этом… немцы. Те немцы, что еще пару месяцев назад стояли здесь стеной, стараясь выбить нас за реку, теперь восстанавливают то, что сами и разрушили. На заднем дворе госпиталя, куда подкатила наша машина, сновало множество людей. Одни в белых, точнее очень сильно застиранных халатах, другие в форме, третьи кто в чем. Санитарки развешивали стираные вещи и бинты, кто-то из бойцов колол дрова. Странно, раненый и дрова колет. Хотя я ведь в Куйбышеве тоже без дела не сидел. Как только почуял, что раны не тревожат, так и включился в работу.

Меня притащили сразу в операционную. Она была пуста, и бойцы, помогая мне, поддерживая под руки, внесли внутрь. Операционная была пуста. Ни больных, ни врачей.

– Оставайтесь тут, я схожу, поищу кого-нибудь, кто нам скажет, что делать, – проговорил капитан и вышел за дверь.

Вернувшись через несколько минут с врачом, следак впал в ступор.

– Док, давай сегодня без выкрутасов, теперь уже не тороплюсь, – сделал я жест здоровой рукой, показывая безразличие.

– Сколько же я тебя уже латал? – От нашей беседы особист и впал в ступор, наверное, его удивили те панибратские отношения, что я позволял себе в отношении военврача третьего ранга. А дело в том, что я вновь оказался на столе у того пожилого дядьки, что уже чинил мне шкурку во время боев за город.

– Ой, даже со счета сбился, – серьезно ответил я.

– Кто-то тебя бережет, ты у меня как постоянный пациент стал.

– Ага, думаете, мне это радость приносит?

– Нет, не думаю, – задумчиво произнес врач, – ну, что, приступим?

– Давайте, только это, доктор…

– Ну-ну, говори, – подбодрил меня военврач.

– Если не получится спасти руку, то сделайте так, чтобы я отсюда вперед ногами вышел, ладно?

– Это что еще за пораженческие разговоры? – без тени юмора набычился старый врач. – Я, по-твоему, кто? Коновал?

– Даже в мыслях не было сравнить вас с ветеринаром, – хмыкнул я.

– Если бы мне было наплевать на вас, бойцов, я уже тебе давно бы и руку, и ногу мог отпилить, хватит болтать, ори уже!

И я заорал. Черт, как я орал в этот раз. Казалось, этот хренов интеллигент мне кости через отверстие в руке вытаскивает, скоблит и обратно сует. Даже не думал, что после танкового осколка в спину я буду испытывать такие мучения от раны в руку. Господи, да как же больно-то! Я и минуты, наверное, не продержался, хотя, как говорит сам военврач, это даже к лучшему.

Сколько длилась операция, что мне там делали, представления не имею, очнулся в палате. Чисто, тихо… Нет, кажется, кто-то недалеко воет. Покрутил головой, нет, рядом никого, значит, где-то в соседней палате или операционной.