Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

– Вот же, а что с ним случилось, вроде как от передовой-то он далековато был? – удивился я.

– Эта сука, Мосийчук, когда за ним пришли, на рывок пошел, стрельбу затеял, вот и попал прямо в генерала.

– Живым взяли?

– Ага, чуток попортили шкурку, но ничего, через пару недель начнем уже активную работу. Сейчас пока так, помаленьку обхаживаем.

– Товарищ капитан, если ваше предложение не приказ, то я откажусь, – я честно и прямо высказал особисту то, что думал, – извините.

– Конечно, не приказ, но думаю, за Иволгиным не заржавеет и приказ оформить. Выйдет вот из госпиталя, посмотрим… – многозначительно произнес капитан.

– Ну, вот прикажут, тогда и будем посмотреть, а пока – нет, – выпалил я и через секунду опять добавил: – Извините.

– Ладно, к этому разговору мы еще вернемся.

Я кивнул.

– Как скажете.

Капитан долго не засиделся. Практически как получил ответ, так и начал собираться. Я лежал и думал, надо ли мне это? Ведь там, на учебе, или непосредственно перед ней, меня же начнут крутить, что помню, что знаю. Будут следить за каждым словом и движением, а я себя знаю, «отмочу» что-нибудь, потом расхлебывай. Нет, однозначно не хочу.

Через две недели, так больше и не спросив моего мнения, меня поставили перед фактом. Просто принесли предписание явиться в особый отдел, за документами и направлением на учебу в памятный мне по ранению Куйбышев. Почему туда? А фиг его знает, но в предписании ясно сказано. С рукой почти все в порядке. Почти выражается в неработоспособном мизинце, почему именно его заклинило, никто не знал. Док вообще пугал, что рука может не восстановиться, однако все работает, кроме злосчастного мизинца. Палец застыл в полусогнутом состоянии, и ни туда, и ни сюда. Иголкой кололи, боли тоже не чувствую. Плюнул, ладно хоть мизинец и на левой руке.

Через три дня я, с тощим сидором за плечами, сходил на вокзале будущей и прошлой Самары. Меня никто не встречал, самому предстоит найти адрес, мне тут особист его записал. Школа НКВД представляла собой… да школу и представляла, только не большую, не как в будущем. Здание в два этажа, П-образной формы, со спортзалом и столовой, в разных концах. На входе у меня потребовали документы, предъявил «писульку», что дали с собой в госпитале, ну и предписание от особиста. Направили в кабинет на втором этаже. Там какой-то усатый, с майорскими звездами на погонах, мужик, молча прочитал мои документы и послал меня. В прямом смысле.

– Чего они там, сдурели, что ли? – злобно и недовольно произнес он. – У меня занятия идут уже два месяца, кто тебя будет подтягивать?

– Я не знаю, товарищ майор, – пожал я плечами.

– Нет, я не могу принять. Наверстать уже не успеешь. Много пропустил.

– … – Я лишь молча стоял, обдумывая, куда теперь.

– Вот что. У тебя ведь отпуск должен быть, по ранению?

– Да не нужен он мне, все и так прошло уже.

– Мне виднее. Оформим тебе документ, съезди, отдохни недельку на родине, а потом возвращайся в часть.

– Тут вот какое дело, товарищ майор… – замялся я.

– Что?

– Я не помню, где у меня дом…

– Да, я читал в документах, что у тебя проблемы с памятью, ладно, в архив запрос сделаю, завтра зайди, получишь ответ.

– Товарищ майор, а нельзя мне просто документы на проезд выдать, я бы сегодня же в часть уехал, не надо мне отпуска.

– Зря отказываешься, когда еще возможность будет.

– Если можно, я бы увольнительную на пару дней хотел и проездные до Сталинграда.

– Зачем тебе туда, тут вон написано, ты там воевал? Что, соскучился уже?

– Да, друзей помянуть, просто посмотреть хочется, как город восстанавливают.