Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский (2017)

Настоящего Сафонова звали Михаилом. Но когда лейтенант Хохлов красноармейскую книжку менял, Илья назвал настоящее имя, так привычнее. В книжке, в которой чернила расплылись, можно было разобрать только первые три буквы фамилии.

– Бежим.

Побежали вместе. Уже стрельбы не слыхать. Автомат слышен метров за семьсот-восемьсот, винтовка за километр. Запыхались, сели под дерево дух перевести.

– Ты почему без оружия? – спросил Илья.

– Револьвер табельный в землянке остался. Когда тревога поднялась, мы со вторым номером к ПТР кинулись. Думали, танки к нашей передовой прорвались, а они с тыла.

Илья магазин от автомата отщёлкнул. Крышку открыл. Девять патронов осталось, а куда запасной магазин делся, не знает. В сидоре? Тоже выбежал по тревоге. Эх, поторопился. Хотя как знать? Задержался бы немного и события могли пойти по-другому. Вон сколько бойцов убито было. Сомнений куда идти, не было. Туда, где громыхает, на восток, к своим.

Какое-то время шли по лесу, потом он кончился, впереди луг, за ним рощица. Луг большой, километров пять. Ни деревень не видно, ни немцев. Пётр хотел сразу пойти, Илья придержал.

– Погоди минуточек десять, предчувствие у меня нехорошее. Уж больно место для танков удобное.

Как оказалось – не ошибся. Послышался гул мотора. Сначала мотоциклисты показались – немцы без разведки лёгкими силами вперёд не продвигались. Промчались мотоциклисты, видимо, по рации сообщили, вскоре колонна танков и бронетранспортёров показалась. С грунтовки на луг свернули. Колонна прошла метров триста-четыреста, когда головной танк забуксовал. Гусеницы крутились, сзади выхлоп дыма, а машина ни с места. Второй танк лихо обошёл застрявший головной и через полсотни метров увяз сам. Луг влажноватый, тяжёлую технику не держит. Мотоциклы проскочили, вес небольшой. Чтобы застрявшие танки вытащить, нужен тягач, причём по весу не уступающий танку. Вся колонна остановилась сначала, потом медленно стала сдавать задом, по своим следам. Грамотно, ибо начни танки крутиться, гусеницами снимут верхний слой земли, которая проросла травой, и тоже увязнут.

Колонна выбралась на грунтовку, танкисты выбрались из машин, пошли к увязшим танкам. Поговорили, размахивая руками. Один стал на лес рукой показывать.

Пётр сказал:

– Драпать нам отсюда надо. Видишь – фашист на лес показывает. Через лес попрут.

– Не, не пойдут. Танкисты должны боевой приказ выполнить, выйти в определённую точку ко времени. А на лес показывают, так метод такой есть: срубить дерево, подложить бревно под гусеницы. Называется самовытаскивание. Медленно, но верно получается.

– У немцев не всё, как у людей, – засомневался Пётр.

Но получилось так. Колонна бронетехники взревела моторами, медленно двинулась по дороге. От удушливого выхлопа множества двигателей стало трудно дышать, хотелось чихать и кашлять. Около двух десятков танков и десяток бронетранспортёров проследовали мимо. Выходило – неполный танковый батальон. Илья приметить успел на лобовой и кормовой броне знаки – оскаленную морду тигра, знак принадлежности к какой-то дивизии. Два увязших танка так и остались. Экипажи двигатели заглушили, выбрались. Илья знал, при любой бронемашине всегда есть шанцевый инструмент для таких случаев – лопата, пила, топор, кувалда, а ещё мощный трос. Танкисты, взяв в руки инструменты, направились к лесу. Один, два… шесть.

– Пётр, сколько членов экипажа в Т-III?

– Откуда мне знать? Мне на картинках показывали рисунки танков и их слабые места, куда стрелять надо. Гусеницы, смотровые щели, бензобак.

Все экипажи пойти в лес не могут. Кто-то должен поддерживать радиосвязь, охранять машины. Если экипаж четыре человека, то остался один, скорее всего командир танка. А если пять? Тогда в каждом танке двое, танков два. Танки лишились хода, но огневую поддержку оказать могут – и пушкой, и пулемётом. У немцев, которые в лес идут, только пистолеты в кобурах.

– Ты что удумал? – прошептал Пётр.