Гвардия, в огонь! - Юрий Корчевский (2017)

Немцы уже рядом, их отчётливо видно. Всё их внимание на камрадов с пилой, Илья видит их со спины. Хоть бы обернулся кто, всё же в чужой стране, непрошеные гости. Пора. Илья автомат вскинул. Короткой очередью убил двоих, что поближе были, потом перевёл ствол на правого, за ним видна голова немца с пилой. Ещё очередь. Всё произошло в две-три секунды. Бах! Одиночный пистолетный выстрел в стороне. Немец, что пилил дерево слева, упал. Плоховато Пётр целился, немец ранен, кричит. А другой «пильщик» пилу бросил и в лес бежать. Между деревьями петляет, чтобы попасть трудно было. И голова у немца соображает, не к опушке бежит, где на лугу он будет представлять хорошую мишень, а в глубь леса. Илья за ним помчался. Чёрная курточка танкиста то видна, то скроется за деревьями. Было бы патронов побольше, дал бы очередь длинную, зацепил, а потом добить можно. Сколько патронов в магазине осталось? Один, два? Немец показался на секунду, Илья сразу выстрелил. Вместо очереди одиночный выстрел и затвор клацнул вхолостую. Но попал Илья. Немец рухнул ничком на попревшую листву. Илья подошёл. На мундире сзади дырка от пули. Немца перевернул. Готов! Вытащил из кармана документы, а ни черта понять нельзя. Гюнтер, фамилия сложная, как у немцев бывает, когда три согласных буквы вместе. И цифрами – 136. А что это? Полк, дивизия? Документы на тело бросил. А пистолет и запасную обойму забрал. Из-за отсутствия патронов его автомат превратился из грозного оружия в тяжесть, обузу для переноски. И не бросишь, номер автомата вписан в красноармейскую книжку. А утрата оружия в военное время – воинское преступление со всеми вытекающими последствиями. Илья вернулся туда, где немцы дерево пилили. У одного из немцев Пётр стоит, в руке пистолет.

– Пётр, ты чего?

Вид у Петра какой-то растерянный.

– Этот ранен.

Бронебойщик пистолетом показал в сторону танкиста.

– Это же ты в него стрелял. Добей!

– Не по-людски. У нас в деревне лежачего не били. Ну его, сам дойдёт.

– Пётр! Оставлять раненого врага за спиной чревато для собственной жизни. Твой недочёт, ты исправляй.

Танкист был без сознания, дышал хрипло. Пётр сделал шаг, направил пистолет в грудь, отвернулся, закрыл глаза, нажал спуск. Грохнул выстрел.

– Пётр, больше таких ошибок не делай.

– Не курица же, человек.

– Надо было его пожалеть? Ну, тогда бы отнёс его к танкам. Глядишь – по рации бы вызвали санитарную машину, отправили в госпиталь, спасли. А может, немец этот женщин и детей, наших раненых красноармейцев гусеницами давил! Он враг и должен быть убит! Выстрели, убей ножом, зубами в горло вцепись, а убей. Этим ты кому-то из наших бойцов жизнь сохранишь.

Пётр стоял, опустив голову. Илья собрал оружие у танкистов. Все пистолеты ему не нужны, лишняя тяжесть. А обоймы из рукоятей достал, из кармашков кобур. Пистолеты одинаковые, все магазины подойдут. Карманы галифе сразу распухли.

– Идём к опушке, надо думать, получится ли танки как-то уничтожить.

– Ты это серьёзно? – удивился Пётр. – У нас ни гранат нет, ни бутылок с зажигательной смесью.

– Вот и помозгуем.

Вышли к опушке, залегли. В танках явно слышали стрельбу в лесу. Люки на башнях задраены, сами башни повёрнуты стволами к лесу. Лобовыми пулемётами танкисты воспользоваться не смогут – к лесу смотрят кормовые отделы. Но на каждом танке в башне спаренный с пушкой пулемёт. К танкам не подойти. Два пулемёта – сила.

Пётр произнёс.

– Да ну их! Давай уйдём. Не сидеть же здесь до ночи.

– Придётся. Танковая колонна уже далеко вперёд ушла. Экипажи сами свои танки из топкого места вызволить должны. Те, кто в танках остался, стрельбу слышали, сейчас гадают – что произошло и остался ли в живых кто из танкистов. А пока они в неведении, давай думать, что предпринять.