Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

Я уже не говорю о простой публике – та просто ревела от восторга лицезрения имперской мощи. Больше нас восторгов досталось только дирижаблям.

Потом был званый пир во дворце Старого города, на который из всей броненосной артиллерии пригласили только меня и Вальда.

Попав в этот дворец, я понял, почему Бисер так заботился о сохранности его интерьеров. Если что и может их переплюнуть, то дворцы старого Петербурга – Аничков, Зимний, дворец Юсуповых… И то не каждая комната.

Обеденный зал был огромен. Столы стояли в три ряда. Не ожидал я, что у императора будет такая куча нахлебников. В Будвице при дворе ольмюцкого короля все было устроено намного скромнее, хотя интерьеры выглядели не хуже.

Прежде чем приступили к еде, огласили указ об учреждении памятной медали «Победителю в Великой войне». Для фронтовиков в серебре. Для остальных военнослужащих – в светлой бронзе. Но награждена будет ею вся имперская армия и гвардии электоров, потому что победу ковали не только на фронте, но и в тылу. Поэтому такая же медаль в бронзе будет выдана всем железнодорожникам и фабрикантам, работавшим на армию. Только вот рисунок на них будет другой. На одной паровоз, на другой – коптящие трубы заводов. Отдельная медаль будет для врачей и сестер милосердия госпиталей и санитарных поездов, но ротные санинструкторы и полковые фельдшеры получат армейские медали.

– А вот за победу над гвардейским мятежом наград не будет, – завершил император свою речь. – Ибо я одинаково скорблю обо всех павших в нем моих подданных, и верных мне, и заблуждавшихся. Все они наши люди. Мое царствование началось с крови, которой я не желал. В том числе и моей. Надеюсь, что больше таких трагических событий в империи не будет. А теперь выпьем за единство империи и всех народов, ее населяющих. Вместе мы непобедимы! История это уже подтвердила.

Я все хорошо слышал, так как сидел почти рядом с Бисером среди остальных членов ЧК.

Вальда посадили в самом конце правого стола, с генералами, но после придворных. Тут в рассадке за столами существует давно уже устоявшаяся иерархия. В зависимости от близости к трону, а не от заслуг перед империей.

Ремидий сидел по правую руку от императора на инвалидной коляске, которую наконец-то для него сделали. С алюминием ничего не получилось… Точнее, получилось, но выглядело непрезентабельно. Мастера по своей инициативе смастерили коляску из ценных пород дерева с инкрустацией позолоченной бронзой. Сиденье и спинка коляски кожаные, набитые прочесанным конским волосом, а на колеса поставили латунные обода для рук. Герцог довольно быстро научился ею управлять. И был очень доволен своей хоть и ограниченной, но мобильностью.

Я подумал, что в загородном дворце Втуца придется пандусы строить. Проблема – как их вписать в законченный интерьер? Кому эту работу поручить?

Потом были тосты, инициированные Бисером. За Аршфорта, за Бьеркфорта, за Дзиньфорта, за… кучу чем-либо отличившихся генералов. Меня поднимали дважды – вместе в Вальдом и вместе с Плотто и Тоном. Длинно тостовали… Даже за отсутствующего Вахрумку был тост.

После тоста за здравие императора Бисер покинул зал.

В голове шумело от великолепного вина императорских подвалов. Смотрел я на эту толпу, роящуюся у подножия трона, ловящую краткий миг милости монарха, и все сильнее мне хотелось домой, в горы. Потому как за вожделенный краткий миг милости это стадо бизонов затопчет любого у себя на пути и не заметит.

– У тебя есть где нормально переночевать в городе? – подкатил ко мне на коляске Ремидий.

От неожиданности я даже дернулся.

– У меня тут дом в столице. Устрою вас в лучшем виде, – заверил я сюзерена и названого отца.

Естественно. Отдам герцогу большую спальню, а сам с баронессой высплюсь на третьем этаже. Там кровать не такая широкая, но нам места хватит.

– Тогда поехали отсюда, я что-то устал, – заявил Ремидий тоном, не терпящим возражений.