Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

– Если бы… Скопировали тот, что украли люди Моласа в республике, – сознался я. – Но паровой движок пока еще мощнее для самолета. Двигаем бензин как универсальное чистящее средство. Его и еще белый керосин[19].

– И как продажи? – подколол меня Плотто уже как военный – шпака.

– Пока слабо. Но наши ремесленники распробовали. Особенно белый керосин – тот не оставляет следов после чистки. Да и как растворитель хорош. Краска высыхает быстрее, чем на олифе. Да и легче красочный слой выходит в итоге.

Смотрю, намотал командор на ус про легкую краску. Мне же лучше – продажи вырастут.

На горизонте показалось море.

– Да, прав император насчет пассажирских перевозок, – задумчиво произнес Плотто, отрывая от глаз бинокль. – Но не для всех будет такая услуга по карману. Дорого. Хотя погреться у теплого моря хватит желающего народу. Мои летуны будут первыми после зимнего сезона. А для остальных Вахрумка железную дорогу построит.

– Можно и дальше летать. В Винетию, – предложил я. – Там моря еще теплее. И почти круглый год сезон.

– Незачем чужакам деньги отдавать, – многозначительно высказался Шибз, оторвавшись от камеры, в которой менял кассету с пленкой. – Этак и в Мидетерранию летать можно, там еще теплее. Да и дешевле там жизнь.

– Летать в Риест, – предложил я. – А от Риеста уже комфортабельным пароходом в круиз по южным морям. И отдохновительно, и познавательно. А ввиду того, что покойный император установил для всех в стране обязательный отпуск раз в году, то… было бы предложено, а желающие найдутся. Особенно после того, как железную дорогу построим, такое станет многим и по деньгам. Я вот своих лучших рабочих просто премировал бы такими поездками.

– Ты еще скажи, что восьмичасовой рабочий день устроишь. Как того требует Лига социальной справедливости, – скривил улыбку Плотто.

– Десятичасовой уже устроил, – ответил я. – Травматизма на производстве стало меньше. И намного. А в горячих цехах с непрерывным циклом у меня изначально восьмичасовой рабочий день. В три смены. А на Теванкульском угольном разрезе еще и горячее питание за счет фирмы в обед. Народ там под открытым небом вкалывает.

– То-то они у тебя поют про шестнадцать тонн, – усмехнулся за нашими спинами Шибз.

– Данко, ты отстал от жизни, – вернул я ему усмешку. – Шестнадцать тонн – это норма в угольной шахте вручную кайлом наколупать за смену. А у меня с бульдозером и пневматическим отбойным молотком двадцать восемь тонн в смену на одного работающего. И это не предел.

– Эксплуататор, – улыбнулся Плотто.

– Нет, – ответил я серьезно. – Механизатор. Производительность труда у меня растет за счет механизации рабочего процесса. Одно дело загрузить баржу углем вручную в мешках, по-матросски, другое – с помощью парового транспортера с непрерывной лентой.

– Твои звеньевые укладчики я уже оценил, – согласился со мной Вахрумка. – Резко возрастает скорость укладки пути. И рабочих требуется намного меньше.

– То, что рабочих требуется меньше, не всегда хорошо, – возразил Плотто. – Может резко вырасти безработица в стране.

– Смотря где, – ответил я. – Вот заберут у меня в Калуге пленных, и появится крайняя нехватка рабочих, особенно квалифицированных. Чего всегда на рынке избыток, так это чернорабочих сезонников, и то только в зимнее время. В летнее-то они пашут-сеют-косят у себя дома. Кстати, где ваши геологи? Я их так и не дождался.

– Ждут, пока им предложат повышенное жалованье, – ответил Плотто. – А так им и дома хорошо. Либо в столицу намылились, с тех пор как наш принц стал императором. И не только геологи.

– Отогузы тебе подойдут? – предложил Вахрумка. – Могу рекомендовать, когда железную дорогу закончим.

– Подойдут, – согласился я, хотя был настроен на огемцев. – А что они не сотрудничают с нашим Минералогическим музеем? Не пополняют его коллекции?

– А им предлагали? – переспросил меня Вахрумка. – Что ты вообще хочешь от геологов?