Верь мне - Энтони Капелла (2020)

– Я сказала «сегодня»… – Она останавливается. – Ох, смешно. Ха-ха.

Прошло десять дней с тех пор, как Патрик уехал в Европу, и пять с момента получения последнего письма. Мы знали, что Фоглер вернулся на Манхэттен, но с тех пор, как я попросила его продолжать писать, больше о нем ничего не слышала. Кэтрин пытается занять меня, но я чувствую, что ее сердце к этому не лежит, точно так же, как и мое. Мы все топчемся на месте, поскольку ждем, когда Патрик выйдет на связь.

– Сейчас я покажу – продолжает Кэтрин, – несколько основных нейролингвистических приемов. – Она берет схему. Таблица разделена на две колонки – правильную и неправильную. – Во-первых, суждения. Постарайся вообще от них воздержаться. Говорить, что это отвратительно или даже, что это здорово, менее полезно, чем нейтральный ответ, например, «вижу» или «продолжай». Помни, что самый эффективный следователь – молчание. – Она останавливается. – Ты нервничаешь, Клэр. Что-то не так?

Я застонала.

– Мы же обсуждали все это на первой неделе моего актерского курса. Только мы называли это «Блокировка» и «Принятие».

Доктор Лэтэм хмуро смотрит на меня:

– Клэр, я училась семь лет. Не думаю, что несколько лишних дней…

– Я не думаю, что несколько лишних дней…

Я передразниваю, да так точно, что Кэтрин краснеет.

– Кстати, вспомнила, – холодно произносит она. – Ты должна рассказать мне о своем цикле. Возможно, нам придется организовать операцию так, чтобы это не пересеклось с теми моментами, когда ты не в настроении.

Круто. Даже по меркам Кэтрин это чересчур стервозно. И как-то уж очень по-медицински. Я недоверчиво смотрю на нее.

– Ладно, – говорит доктор Лэтэм, всплескивая руками. – Напиши Патрику. Попроси его о встрече. Мы, конечно, не можем продолжать в том же духе.

33

Мой друг еще не пришел.

Вот что вы бы подумали, увидев меня здесь, сидящей в баре корпоративного нью-йоркского отеля, в попытках помочь моей Деве Марии продержаться весь вечер. Просто еще одна молодая профессионалка, ждущая своего кавалера. Может, чуть более нарядная, чем некоторые из здешних женщин. Я не выглядела, как будто только что из офиса.

– Привет, Клэр.

Он пугает меня, выходя из тени, и мне приходится подавить инстинкт, чтобы не вздрогнуть. Мужчина наклоняется поцеловать меня в щеку, и на мгновение его бледно-зеленые глаза встречаются с моими. Я уверена, он все видит и знает: чувствует провода, приклеенные к моей коже, и предательство в моем сердце.

– Что пьешь? – спрашивает Патрик Фоглер, непринужденно опускаясь на сиденье, и делает знак официанту.

– Вообще-то мы не можем здесь остаться. Идем в другое место. Другой бар.

Он хмурится.

– Так почему же мы не встретились там сразу?

– Это не то место, где можно встречаться с людьми. Идем?

Я больше ничего не объясняю, пока мы не добираемся до места. Одно из последних в своем роде заведений тех времен, как сказала мне Кэтрин, когда такие места, как Шахта и Хранилище, делали Нью-Йорк притчей во языцех в плане сексуальных изысканий.

В конце концов я останавливаюсь.

– Это здесь.

Никаких признаков жилого помещения – только звонок. Мы спускаемся по ступенькам в небольшой вестибюль, где находится только приемная, трибуна и занавешенная дверь. Встречающая нас женщина смотрит на меня свысока. Поскольку на мне новенький пиджак от «Прада», купленный на зарплату за второй месяц, это слегка ее раздражает. Когда мы заканчиваем формальности с членством, подписываем копию правил и входим в дверь, я понимаю, почему ее не впечатлил мой наряд. Здесь не требуется никаких «Прада».

На самом деле все, что сделано из ткани, здесь не имеет большого значения. Излюбленные материалы этого места – кожа, ПВХ, резина и пищевая пленка. О, и кожа. Они очень любят кожу. Особенно если она проколота, исписана или зататуирована.