Жажда - Ю. Несбё (2017)

Аврора закрыла глаза и прислушалась. Что, если у них гости? Ее ведь разбудил какой-то звук, сейчас она это вспомнила. Звук скрипнувших ботинок. Нет, сапог. Сапог с длинными острыми носками, которые сгибаются и скрипят, когда он крадется вперед. Вот он остановился и ждет у двери ванной. Ждет ее. Аврора почувствовала, что не может дышать, и машинально взглянула на щель под дверью. Но ее скрывал порожек, и она не могла видеть, падает ли с другой стороны какая-нибудь тень. В любом случае там, снаружи, совершенно темно. Впервые она увидела его, когда пряталась в кустах в саду. Он попросил стакан воды и почти зашел в дом следом за Авророй, но исчез, когда услышал звук приближающейся маминой машины. Во второй раз он оказался в женском туалете во время гандбольного турнира.

Аврора прислушалась. Она знала, что он там. В темноте по ту сторону двери. Он сказал, что вернется, если она что-нибудь скажет. И она ничего не сказала. Так было безопаснее всего. И она знала, почему сейчас не может пописать. Тогда он узнает, что она находится здесь.

Она закрыла глаза и прислушалась изо всех сил. Нет. Ничего. И она снова задышала. Он ушел.

Аврора натянула трусики, отперла дверь и быстро вышла из ванной. Она пробежала мимо лестницы к двери в спальню родителей. Осторожно открыла ее и заглянула в комнату. Полоска лунного света падала на папино лицо через щель между шторами. Аврора не видела, дышит ли он, но лицо его было таким белым, как у бабушки, когда та лежала в гробу. Аврора подобралась поближе к кровати. Мамино дыхание было похоже на звук, издаваемый синим резиновым насосом, которым они на даче надували матрасы, когда Аврора нажимала на него ногой. Она подошла к папе, поднесла ухо так близко к его рту, как смогла, и почувствовала, как сердце запрыгало от радости, когда она ощутила его теплое дыхание на своей коже.

Она лежала в своей постели, и ей казалось, что ничего никогда не происходило. Что у нее просто случился кошмар, а теперь она может закрыть глаза и спокойно заснуть.

Ракель открыла глаза.

Ей приснился кошмар. Но разбудило ее не это. Кто-то находился на первом этаже дома. Она бросила взгляд на вторую половину кровати. Харри там не было. Значит, это он пришел. Теперь она услышала его шаги на лестнице и автоматически попыталась расслышать в них знакомое. Но нет, это были другие шаги. Они не были похожи и на шаги Олега, если вдруг он решил заскочить домой.

Ракель уставилась на закрытую дверь спальни.

Шаги приближались.

Дверь открылась.

Большой темный силуэт заполнил пространство двери.

И теперь Ракель вспомнила, что ей снилось. Стояла полная луна, и он приковал себя к кровати, простыня на которой была изодрана в клочья. Он бился от боли, дергал цепи, выл раненым зверем в ночное небо и в конце концов содрал с себя кожу. Под ней проявилось его второе «я». Оборотень с когтями и клыками, в синих сумасшедших глазах которого – охота и убийство.

– Харри? – прошептала она.

– Я тебя разбудил? – Его глубокий спокойный голос был все тем же, обычным.

– Мне снился сон про тебя.

Он скользнул в комнату, не зажигая света, расстегнул ремень и снял через голову футболку.

– Про меня? Выброшенное на ветер время, я и так твой.

– Где ты был?

– В баре.

Необычный ритм шагов.

– Ты пил?

Он лег в постель рядом с ней.

– Да, я пил. А ты рано легла.

Она задержала дыхание:

– Что ты пил, Харри? И сколько?

– Две чашки. Турецкого кофе.

– Харри! – Она стукнула его подушкой.

– Прости, – рассмеялся он. – Ты знала, что кофе по-турецки нельзя доводить до кипения? И что в Стамбуле три больших футбольных клуба в течение ста лет испытывают ненависть друг к другу, но уже забыли, по какой причине. Кроме той, что для человека очень типично ненавидеть кого-то за то, что тот ненавидит тебя.

Она придвинлась к нему и положила руку ему на грудь: