Жажда - Ю. Несбё (2017)

– Что ты такое говоришь, Харри?

– В тот день, когда мы с Ракелью поженились и вы с Ингрид были на нашей свадьбе, Валентин пришел к Авроре на гандбольный турнир, в котором она участвовала.

Книга упала на ковер с приглушенным стуком. Столе непонимающе замигал:

– Она… она…

Харри выжидал, пока он свыкнется с мыслью.

– Он трогал ее? Он причинил ей вред?

Харри смотрел в глаза Столе, но не отвечал, ждал. Он видел, как Столе сопоставляет информацию. Понял, что последние три года предстали перед ним в новом свете. В свете, дававшем ответы.

– Да, – прошептал Столе, и его лицо исказила гримаса боли. Он снял очки. – Да, конечно, он это сделал. Как же я был слеп… – Он уставился в никуда. – Но как вы об этом узнали?

– Аврора вчера пришла ко мне и рассказала обо всем, – ответил Харри.

Взгляд Столе Эуне, как при замедленной съемке, вернулся к Харри.

– Ты… ты знал это со вчерашнего дня и ничего мне не сказал?

– Мне пришлось пообещать ей молчать.

Голос Столе Эуне стал не громче, а тише.

– Пятнадцатилетняя девочка подверглась насилию, и тебе прекрасно известно, что ей необходима любая доступная помощь, а ты решаешь держать все в тайне?

– Да.

– Но ради всего святого, Харри, почему?

– Потому что Валентин угрожал убить тебя, если она расскажет о случившемся.

– Меня? – У Столе вырвался всхлип. – Меня? Ну и что? Я мужчина, которому далеко за шестьдесят, у меня больное сердце, Харри. А она девочка, у которой вся жизнь впереди!

– Просто ты – человек, которого она любит больше всего в мире, и я дал ей слово.

Столе Эуне надел очки и направил трясущийся палец в сторону Харри:

– Да, ты дал ей слово! И ты держал его, пока тебе было все равно! Но теперь, когда ты понял, что можешь использовать ее, чтобы раскрыть еще одно «дело Харри Холе», твое обещание уже не имеет большого значения.

Харри не возражал.

– Выметайся, Харри! Ты не друг этого дома, и тебе здесь больше не рады.

– Дело срочное, Столе.

– Вон, сейчас же! – Столе Эуне поднялся.

– Она нужна нам.

– Я звоню в полицию! В нормальную полицию!

Харри посмотрел на него снизу вверх. Понял, что все бесполезно. Что надо ждать, что все должно идти своим чередом и они могут только надеяться, что Столе Эуне до завтрашнего дня увидит всю картину целиком.

Харри кивнул и выдернул себя из кресла.

– Мы найдем выход, – сказал он.

Проходя мимо кухни, Харри через дверь увидел бледное, застывшее лицо Ингрид.

Он зашнуровал ботинки в коридоре и уже собирался выйти из дома, как вдруг услышал тоненький голос:

– Харри…

Он обернулся и поначалу не понял, откуда донесся звук. Потом она вышла из темноты на свет и остановилась на лестничной площадке второго этажа. На девочке болталась полосатая пижама. Может быть, отцовская, подумал Харри.

– Прости, – сказал Харри. – Мне пришлось.

– Знаю, – ответила Аврора. – В Сети написано: того, кто умер, звали Мехмет. И я слышала ваш разговор.

В тот же момент в коридор выбежал Столе, из глаз его лились слезы, он замахал руками:

– Аврора! Ты не должна…

Голос его сорвался.

– Папа, – спокойно произнесла Аврора и села на ступеньку, – я хочу помочь.

Глава 26

Вторник, ночь

Мона До стояла у «Монолита»[39] и смотрела, как из темноты вырастает фигура Трульса Бернтсена. Он торопливо шагал к монументу.

Когда они договаривались о встрече во Фрогнер-парке, она предложила пару других, более скромных, менее популярных композиций, потому что к «Монолиту» даже ночью приходят желающие его увидеть. Но после трех «чего?» она поняла, что «Монолит» – единственная известная Бернтсену скульптура.