Подсказчик - Донато Карризи (2018)

– Я должна кое в чем признаться, – сказала Мила, когда ужин подходил к концу. – Это случилось почти сразу после моего приезда, на второй вечер, когда я вернулась в мотель, перед тем как мы переселились в Центр.

– Я тебя слушаю…

– Может, это ерунда или просто мне почудилось, но… за мной кто-то следил на подъездной аллее.

– Что тебе почудилось?

– Шаги – след в след за мной.

– А зачем кому-то тебя преследовать?

– Вот именно, я потому ни с кем и не говорила об этом. Мне тоже это показалось нелепостью. Может, это все мои фантазии.

Горан принял это к сведению, но промолчал.

За кофе Мила поглядела на часы:

– Мне надо кое-куда заехать.

– Так поздно?

– Да.

– Хорошо. Тогда я попрошу счет.

Мила предложила заплатить половину, но тут он был непреклонен: ведь это он ее пригласил. Горан стал вытаскивать из карманов их содержимое. На столе, кроме купюр, в живописном, вполне типичном для него беспорядке оказалась мелочь, отдельные листки с какими-то записями и несколько цветных шариков.

– Это моего сына Томми.

– Я не знала, что ты… – Она осеклась.

– Нет-нет, – поспешно разуверил ее он, отводя глаза. И, помолчав, добавил: – Уже нет.

Миле еще не приходилось присутствовать на ночных похоронах. Похороны Рональда Дермиса стали первым ее опытом. Так было решено ради соблюдения общественного порядка. Хотя Миле мысль о том, что кому-то придет в голову поквитаться с трупом, казалась не менее странной, чем сама церемония.

Могильщики суетились вокруг ямы. Скрепера у них не было, а мерзлую землю долбить врагу не пожелаешь. Их было четверо, и они сменяли друг друга каждые пять минут: двое рыли, другие двое светили фонарями. Время от времени кто-то вполголоса проклинал этот дикий холод, и, чтобы согреться, они передавали друг другу бутылку бурбона.

Горан и Мила наблюдали молча. Гроб с телом Рональда был еще в фургоне. Чуть в стороне стояла доска, которую потом возложат на могилу, – ни имени, ни даты, только номер могилы и маленький крест.

В этот миг Миле припомнилась сцена падения Рональда с башни. Он сорвался, но на лице его она не увидела ни страха, ни растерянности. Он как будто и не возражал против смерти. Может быть, и он, как Александр Берман, предпочел такой исход. Уступил желанию зачеркнуть свою жизнь навсегда.

– Все нормально? – спросил Горан, прервав молчание.

Мила оглянулась на него:

– Все нормально.

Но тут ей показалось, будто кто-то стоит за деревом. Она прищурилась и узнала Фельдера. Выходит, тайные похороны Рональда не такие уж тайные.

Фельдер надел шерстяной жакет в клетку, а в руках держал банку пива, словно решил таким образом помянуть друга детства, хотя не видел его, наверное, много лет. Мила сочла это положительным фактором: даже там, где хоронят зло, есть место милосердию.

Не будь Фельдера и его невольной подсказки, их бы тоже здесь не было. Ему тоже отчасти принадлежит заслуга по пресечению деятельности серийного убийцы «в начальной стадии», как выразился Горан. Кто знает, скольких потенциальных жертв он спас.

Когда их взгляды встретились, Фельдер отбросил банку и зашагал к припаркованному невдалеке пикапу. Сейчас он вернется в свой одинокий дом на свалке, к холодному чаю и разномастным стаканам, к рыжей собаке и станет ждать, что такая же анонимная смерть когда-нибудь постучится в дверь к нему.

Мила пожелала посетить эти похороны на скорую руку, видимо, из-за фразы, сказанной Гораном в больнице: «Если б ты не одолела его, Рональд убил бы тебя так же, как расправился с Билли Мором много лет назад».

И быть может, после нее убийства бы продолжились.

– Люди этого не знают, но, по нашей статистике, сейчас в стране действуют от шести до восьми серийных убийц. Хотя никто их пока не опознал, – сообщил Горан, глядя, как могильщики опускают в яму деревянный гроб.

Мила была потрясена:

– Неужели такое возможно?