Союз нерушимый? - Валерий Большаков (2020)

Обстановка простенькая – стол, стул, буфет. За форточкой прятался «холодильник» – авоська с начатой пачкой пельменей. Между оконных рам хозяйка поместила валик из ваты, выложенный сверху узором из стекляшек. Нарезанные полоски бумаги, посаженные на мучной клей, прикрывали щели. Бедно, но чисто.

Обои на стенах до того выгорели, что уже неясно, какие именно цветы на них чередовались – синие васильки, желтые маргаритки или вовсе белые ромашки. Тихо как…

Только будильник тикает, да звонко капает вода в рукомойнике. Неслышно шагая по дорожке, плетенной из лоскутков, Вакарчук отдернул занавеску, попадая в спальню. Ничего, кроме огромной кровати с пухлой периной и стеганым ватным одеялом, в Михиной опочивальне не обнаружилось.

Напротив обозначилась небольшая комната с диваном, комодом и комбайном «Беларусь» – радио, телевизор и проигрыватель в одном корпусе. Степан презрительно скривил губы – верное название нашли своему электронному трактору!

В углу громоздился шкаф с облупленным зеркалом, отразившем агента Вендиго. Открыв скрипучую дверцу, Вакарчук обнаружил на полочке тощую стопку постельного белья, галантерейные изделия, прозванные «семейными», да запасной белый халат, аккуратно сложенный на отдельной полке. Там агент и обнаружил искомое – две новенькие десятки, диплом и паспорт на имя Михаила Ивановича Зорина. С фотографии смотрел он, Миха. Что там шевелюра да нос с ушами – глаза, вот что главное! А уж этот упорный, тяжелый взгляд не спутаешь ни с каким иным.

– Михаил Иванович, значит… – просветлел Степан. – Ага…

В дипломе, выданном на имя Зорина, значилось, что он с отличием окончил Первомайский медицинский техникум по специальности «Санитарный фельдшер». Крошечным фотоаппаратом «Минолта» Вендиго сделал несколько снимков. «Пополним досье!»

Аккуратно все сложив, как было, Степан оглянулся мельком – не наследил ли? – и двинулся к выходу. Пока, Миха…

На улице явно посвежело – легкий ветерок, задувавший с утра, обрел упорство и силу, а небо потихоньку затягивалось облаками. Вдали, за стальными зигзагами железнодорожного моста, тучи сбились кучно, плотно, наливаясь угрожающей чернотой и дыша стужей.

«Опять снег…» – поморщился Вакарчук и прикрыл за собой калитку. Ежась от знобких дуновений, он двинулся к выезду на Энгельса, где буксовал фургончик «Иж», прозванный «каблуком». От машины-«пирожковоза» тянуло сдобой.

Полный надежд, радуясь исполненной миссии, Степан погружался в мечты, уходя от советской действительности. Он сделал очередной шажок, немного приблизившись к пляжам Майами и Елисейским Полям…

Глядя в спину Вакарчуку, дворник поднял воротник тулупа и заговорил, тронув тангенту рации:

– Вызываю Два-три-пятого. Объект выходит на Энгельса.

– Понял вас. Два-три-семь, Два-три-семь, принять объект под НН.

– Два-три-семь Два-три-пятому. Приняли. Ведем…

Вечер того же дня Москва, улица Чайковского

Джек Даунинг едва дождался, пока кабинет шефа покинет бледный и вялый Винсент Крокетт – в отличном костюме от «Брукс бразерс», с золотой заколкой на галстуке, – и с перхотью на синем воротнике. Соберет свою волосню в идиотский хвост, да так туго, что кажется, будто щеки оттянуты к ушам, нацепит золотые очочки на прыщавый нос и ходит, улыбается маслено, аки поп на исповеди. Еще и бороденка эта куцая… Хоть бы крошки иногда с нее стряхивал, свин хиппующий!

Вежливо улыбнувшись Крокетту, Даунинг прошел в кабинет.

Келли по своей привычке любовался потолком.

– Хэлло, Джек. – Резидент натянул улыбку. – У тебя такое лицо… Как будто ты полез в холодильник за пивом, а увидел там дохлую крысу.

– Живую, – посмурнел Джек. – Только что с ней разминулся.

Дэвид весело рассмеялся.

– Марта его тоже недолюбливает, говорит, что от Винса попахивает.

– Воняет! – поправил Даунинг.

– У каждого есть свои маленькие недостатки. Что у тебя?