Кровь на эполетах - Анатолий Дроздов (2021)

Следующим пришел Семен – у него с давлением оказалось в порядке, чему друг обрадовался. Лишать себя удовольствия опрокинуть чарку-другую – наказание. Затем за мной приехали от Паскевича. Слух о странном капитане, который был лекарем во Франции, где научился определять порченые жилы у человека, со скоростью молнии распространился по лагерю. Была ли тому причиной скука или отсутствие развлечений – армия два дня простояла у Малого Ярославца без движения, но я внезапно стал необыкновенно популярен у высшего командования. За день измерил давление у полутора десятка генералов – некоторых огорчил, а других, наоборот, обрадовал. Заработал больше ста рублей – генералы не скупились. Я пытался отказываться от денег, но меня не слушали. Будь я военным лекарем – понятно, ему по службе положено. А так строевой офицер, да еще не в прямом подчинении, одолжение делает. Извольте получить за визит, и не менее пяти рублей, реноме генерала нужно блюсти. В конце концов я махнул рукой, и стал принимать деньги. С генерала шибко не убудет, а мне пригодятся.

Вечером меня потащили к Кутузову.

– Говорят, голубчик, что ты лечишь людей по французской методе? – встретил меня вопросом светлейший.

– Не лечу, а ставлю диагноз, ваше светлость, – возразил я. – То есть выявляю хворь, в частности, порченые жилы.

– Меня посмотреть можешь?

– Разумеется, ваша светлость! – поклонился я. – Обнажите левую руку до локтя и сядьте к столу.

Денщик помог Кутузову стащить сюртук[5] – главнокомандующий обычно ходил в нем, надевая мундир только по особым случаям, и закатал ему рукав на руке. Я положил на нее линейку и провел над ней кольцом. 180 на 100. Плохо, но я ожидал худшего.

– У вас повышенное давление крови в жилах, ваша светлость, – сообщил я Кутузову.

– А теперь ему проверь! – указал светлейший на денщика.

Сомневается… Я подчинился. Кольцо показало у денщика нормальное давление, о чем я и объявил. Кутузов пристально наблюдал за моими манипуляциями.

– Прошка, конечно, здоров, как бык, – заключил светлейший по завершению процедуры. – Молодой же. А как быть мне, старому? Готовиться к параличу?

Ага, кто-то уже рассказал. Здесь, кстати, паралича боятся. Он и в моем времени не подарок. Внезапная смерть от инсульта по здешним представлениям – тоже плохо. Одно дело в бою, перед которым ты исповедовался и причастился у полкового батюшки: тогда – сразу на небо, минуя мытарства. Умереть же без покаяния – обречь душу на муки.

– Паралич вам не грозит, ваше светлость, – успокоил я Кутузова, использовав послезнание. – А вот на сердце эта хворь влияет. Рано или поздно скажется.

– Это я понимаю, – кивнул светлейший. – Лет-то мне сколько? Старость не лечится. Или ты умеешь? – он глянул на меня единственным видящим глазом.

– Нет, – покрутил головой я. – Но вот облегчить ваше состояние попытаюсь. Прикажите варить вам свеклу в кожуре, и пейте тот отвар натощак и перед потреблением пищи три раза в день по кружке с ложкой меда.

– И все? – удивился Кутузов. – Считаешь, поможет?

– Непременно, – заверил я. – Легче станет. Одновременно исключите из рациона жирное мясо. Тощее есть можно, но вареное. Жирную рыбу употреблять можно и даже нужно. Еще кашу на постном масле, постные щи и борщ, свежие овощи и фрукты. Все это помогает при хвори.

– Запомнил, Прошка? – повернулся светлейший к денщику.

– Так точно, ваша светлость, – поклонился тот.

– Иди.

– Считаешь, доживу до конца кампании? – спросил меня Кутузов, после того как денщик вышел.

– Ручаюсь! – ответил я.