Выдохшиеся - Арианна Хаффингтон (2019)

Я вспоминаю один из ясных калифорнийских вечеров, когда мои дочки были еще совсем маленькими – когда казалось, что звезды так близко, что до них можно дотянуться рукой. Мы лежали на траве во дворе за домом, я обнимала прильнувших ко мне с двух сторон Кристину и Изабеллу, и мы следили за проплывающей мимо нас Вселенной. Изабелла протягивала ручки вверх, пыталась отколупнуть звездочку с краешка неба, а Кристина, как обычно, задавала вопросы: «Мама, что заставляет это двигаться?»

Ее вопрос стар как мир. Когда люди начали задумываться о скрытых причинах вещей, они встали на путь открытия науки. Движущей силой нашего великолепного научного века была любознательность. «К изучению философии человека впервые привело – впрочем, так это происходит и сегодня – любопытство», – пишет Аристотель. Первое воспоминание физика Джеймса Кларка Максвелла – это как лежа на траве, он «смотрит на солнце и дивится».

Нередко это чувство удивления становится еще сильнее, когда его вызывают вещи весьма обыкновенные и непритязательные – лица наших детей, дождь, цветы, ракушки. Как сказал однажды Уолт Уитмен: «В конце концов, главный урок состоит в том, что никакие грандиозные творения природы – будь то Альпы, Ниагара, Йосемитский национальный парк или что-то другое – не превосходят по красоте или величию обыкновенного восхода и заката солнца, земли и неба, обычных деревьев и травы».

Цветущее поле весной, осенняя луна

И летний ветерок, снежинки в декабре.

Если не отвлекаться на ненужные мысли,

Нет лучшего времени года.

– Умэнь[25]

В основе нашего светского века лежит роковая ошибка, приведшая к тому, что мы стали рассматривать организованную религию и духовную истину, которые воплощает человек, как одно и то же. Это привело к тому, что миллионы людей отвергают реальность последней, потому что отрицают первую. Потребность познать себя, являющаяся, по существу, ключевым компонентом духовного поиска, глубоко в нас укоренилась, так же как и основные инстинкты – инстинкт самосохранения, сексуальный инстинкт и стремление к власти.

Как писал Гете: «Эта жизнь, милостивые господа, слишком коротка для нашей души». Ежедневные старания никогда не смогут удовлетворить глубочайшие потребности человека. «Хотя я и атеист, – пишет профессор философии Джесси Принц, – через некоторое время я все же понял, что я духовный человек». И все большее число людей, называющих себя атеистами потому, что они не приемлют организованную религию и то, как в ней изображается Бог (особенно в образе бородача на небесах), признают, что им доводится испытывать благоговение и удивление в жизни. То есть ощущения, заставляющие застывать посередине пути, переносящие в скрытые миры и дающие возможность заглянуть в бездонные тайны жизни.

Эйнштейн определял чудо как предварительное условие для жизни. Он писал, что тот, кто не умеет удивляться, «кто остается равнодушным, кому не дано созерцать или испытывать глубокое душевное волнение очарованной души, – тот с таким же успехом может и вовсе не жить, ибо он уже труп». На протяжении истории великим ученым, которых Артур Кестлер[26] называет «любопытными Варварами», подглядывающими в замочную скважину вечности», также была свойственна эта по-детски непосредственная способность удивляться.