Выдохшиеся - Арианна Хаффингтон (2019)

Природа и искусство создают самую благоприятную почву для ощущения чуда. Эссеист и философ Ален де Боттон описывает искусство как «лекаря души». «Произведения искусства, – пишет он, – столь высоко ценятся в мире финансов и в культурной среде, что легко забыть о расхождении взглядов по поводу того, ради чего они на самом деле существуют». Говоря об одной из самых популярных картин Лондонской национальной галереи «Пруд с водяными лилиями» Клода Моне, он отмечает опасение некоторых, что «любовь к этому виду искусства приводит к заблуждению: те, кто восхищается красивыми садами, рискуют забыть о реальности – о войнах, болезнях, политических ошибках, безнравственности». «Однако истинная проблема нашей жизни, – утверждает Ален де Боттон, – кроется в другом. Реальная опасность заключается в том, что мы впадаем в депрессию и отчаяние; опасность в том, что мы можем потерять веру в будущее «человеческого проекта». А искусство как раз идеально подходит для борьбы именно с этим видом уныния. Весенние цветы, голубые небеса, дети, резвящиеся на пляже… вот что такое «визуальные символы надежды».

Музеи и галереи остаются одними из немногих оазисов, в которых можно получить то, что становится все более редким в нашем мире, – возможность отключиться от «гиперподключенной» жизни и испытать чувство удивления. Мы идем в музеи, когда хотим приобщиться к чему-то непреходящему и невыразимому. И это чрезвычайно редкая, а потому драгоценная возможность в нашей узурпированной технологиями жизни. Генеральный директор Художественного музея Индианаполиса Максвелл Андерсон считает задачей музея вызывать у посетителей «ощущение сопричастности и удивления… неуловимого душевного подъема, чувства избавления от какой-то тяжести». Или, как выразился мой соотечественник Аристотель, – катарсис.

«Каждой эпохе приходится заново переосмысливать понятие «духовность», – пишет Сьюзан Зонтаг в своем знаменитом эссе «Эстетика молчания». А музеи предлагают свой путь к его достижению. Иногда, конечно, переосмысление означает возвращение к уже давно существовавшему прежде. Порой этому процессу мешает одержимость немедленно фотографировать происходящее, еще даже не успев его пережить, – фотографируя картины или других людей, смотрящих на картины.

Автор книги «Одиночество вместе» профессор Массачуссетского технологического института Шерри Теркл отмечает, во что обходится постоянное документальное подтверждение – то есть фотографирование жизни. «Из-за таких вынужденных перерывов, – пишет она, – становится нелегко начать серьезный разговор с самим собой и с другими, потому что эмоционально мы находимся в постоянной готовности оторваться от любого занятия». Постоянно поглощенные процессом «документирования» всего, что с нами происходит, мы никогда по-настоящему в этих событиях не участвуем. Однако Теркл весьма оптимистична, полагая, что это вызовет протест – в первую очередь у поколения, пострадавшего от этого больше всех. Она делится с читателями мыслями четырнадцатилетнего мальчика, заметившего: «Как люди не понимают, что иногда можно просто выглянуть в окно автомобиля и увидеть, как течет жизнь, – и это замечательно. Можно размышлять. Некоторые об этом просто не подозревают».