Вождь краснокожих (сборник) - О. Генри (2013)

– Я бы отдал год жизни – да что там – два! – за рецепт ее блинчиков, – говорит он. – Вот за ним я и ездил к мисс Лирайт, но ничего не вышло. Мне не удалось его узнать. Этот старинный рецепт передается в их семье от поколения к поколению вот уже семьдесят пять лет и не подлежит разглашению.

– Вы и впрямь уверены, – говорю, – что гоняетесь вовсе не за ручкой, которая месит тесто для этих блинчиков?

– На все сто, – говорит Джексон. – Мисс Лирайт – очаровательная девушка, но, еще раз повторяю, мои намерения сводятся исключительно к гастро… – Тут он заметил, что моя рука сама тянется к кобуре, и поправился: – Исключительно к стремлению раздобыть этот рецепт…

– Не такой уж вы плохой парень, как кажетесь, – говорю я, стараясь держаться вежливо. – Я уж было решил оставить ваших мериносов сиротами, но, пожалуй, все-таки позволю вам улететь. Но запомните: держитесь исключительно блинчиков и не вздумайте смешивать подливку с другого рода чувствами, иначе у вас на ранчо зазвучит пение, которого вы не услышите.

– Чтобы окончательно убедить вас в искренности своих намерений, – говорит этот овчар, – я попрошу вас помочь мне в моем деле. Мисс Лирайт, насколько я знаю, ваш большой друг. Если вы добудете мне этот рецепт, клянусь – я к ней никогда и на полмили больше не подъеду.

– Вот это по-нашему, – сказал я, протягивая руку Джексону Берду. – Буду рад помочь.

Тут он свернул к большой заросли кактусов и двинулся в направлении своего Шелудивого Осла, а я взял курс на северо-запад, к ранчо старика Билла Туми.

Только через пять дней мне удалось снова попасть на Пимиентский брод. Мы с мисс Уилл славно провели вечерок у дядюшки Эмсли. Она кое-что спела, изрядно помучила пианино, а я изображал гремучую змею и рассказывал о новом способе снимать шкуры с коров, изобретенном Снэки Мак-Фи. Наше взаимное расположение росло час от часу.

Оставалось только окончательно отделаться от Джексона Берда, и дело в шляпе. И вдруг я вспоминаю его слова насчет блинчиков и решаю выведать их рецепт у мисс Уилл, чтобы сообщить ему. Где-то в половине десятого я изображаю на физиономии сладчайшую улыбку и говорю мисс Уилл:

– А знаете, ежели мне что и по душе больше, чем вид рыжего быка на весенней траве, так это вкус горячего блинчика с паточной подливкой.

Мисс Уилл как бы слегка подпрыгнула на фортепианной табуретке и подозрительно на меня покосилась.

– Да-да, – говорит она, – это действительно недурно. Как вы сказали, называется эта улица в Сент-Луисе, где вы потеряли шляпу?

– Блинчик-стрит, – говорю я, слегка подмигнув, чтобы дать понять – мол, мне все известно о вашем фамильном рецепте и меня вокруг пальца не обвести. – Чего уж там, мисс Уилл, выкладывайте, как вы их делаете. Они прямо вертятся у меня в голове, как колеса от фургона. Что у нас там в списке ингредиентов?

– Извините, я на секунду, – говорит мисс Уилл, снова окидывает меня косым взглядом, спрыгивает с табуретки и рысью мчится в другую комнату. Оттуда вскоре выходит дядюшка Эмсли в одной жилетке и с кувшином холодной воды. Он поворачивается, чтобы взять стакан, и я засекаю, что у него в заднем кармане шестизарядный «Смит и Вессон».

«Ну и дела! – наспех соображаю я. – Эта семейка, видать, помешана на своих кулинарных рецептах, ежели готова защищать их с оружием».

– Выпей-ка, Джед, – говорит дядюшка Эмсли, протягивая мне стакан с водой. – Ты, видно, сегодня целый день в седле, и все на солнце. Попробуй думать о чем-нибудь другом.

– Тебе-то хоть известно, как печь блинчики, дядюшка Эмсли? – спрашиваю.

– Ну, я не ахти какой знаток их анатомии, – говорит Эмсли, – но, думаю, надо взять пару сковородок, чуток сахару, соли, соды и кукурузной муки и смешать все это с яйцами и сывороткой. А что, Джед, старый Билл опять надумал по весне гнать гурты в Канзас-Сити?