Мало избранных - Алексей Иванов (2018)

На столе перед Бухгольцем лежали мятые листы с рапортами офицеров о состоянии дел и сводная ведомость, подписанная старшими командирами, – экстракт, извлечённый из рапортов майором Шторбеном. Иван Дмитриевич знал, что в двух его полках, в шквадроне, артиллерии и обозе осталась только четверть солдат – тех, кто здоров, и тех, кого скорбут пока не свалил с ног; ещё три сотни числились больными, но больные здесь не выздоравливали.

– Чего же рассусоливать-то, господа? – первым высказался седенький майор Пасичник, ссыльный мазеповец из Тюмени. – О чём государь повелел державно, то и трэба сполняти. Яркенд – так Яркенд, и хоть голову потеряй.

Бухгольц чуть заметно поморщился. Своей казёнщиной старый служака сбил настрой офицеров на искренность. Офицеры молчали – выжидающе и неловко. Тогда капитан Рыбин, вздохнув, прервал тягостную тишину.

– Ежели как на духу, Иван Митрич, то думаю, что сей Яркенд для нас недосягаем, – заявил он. – До Яркенда три месяца пешего пути. Не дойдём.

– Ежели провиант на конях везти, то можем, – возразил майор Ионов.

Но коней в ретраншементе было мало – голов шестьдесят.

– А как же пушки? – спросили у Ионова. – На руках в такую даль их не укатишь, а без пушек степняков не отразить. Их и ныне вдесятеро против нас, в степи же ещё и новые подтянутся.

– Имеем ли вероятность заключить мир? – спросил поручик Каландер.

– По здравомыслию, мир и степнякам тоже надобен, – сказал кто-то из полумрака, – однако следует ли доверяться дикарям, даже ежели они на мир склонятся? Особливо когда ихние вожаки узрят воочию, насколько наша сила ничтожна сделалась. Они не удержатся от соблазна истребить.

Офицеры глухо загудели, обсуждая возможное развитие событий.

– Продолжайте, господа, – поощрил Бухгольц.

– А ежели вылазку предпринять? – юный подпоручик Ежов посмотрел на офицеров, немного смущаясь своей пылкости. – Внезапным атакованием на юргу отобьём коней и пленных освободим! Сие всё дело переменит!

– Безрассудство, – хмуро возразили Ежову.

– В дерзости спасение! Александр Македонский малое число дерзостью умножал и викторию непременно одерживал!

– Оружия у нас теперь в избытке, – согласился с Ежовым майор Ионов.

– И оружия с припасами, и провианта.

– Коней недостаток, друзья. Без коней внезапности не достигнуть.

– Простите меня, дурня, господа, но лазутчики доносят, что Иртыш вскрылся, и суда наши степняками не тронуты, – вступил пожилой капитан Курилов. – Разумнее отступить, а на другой год заново испытать воинскую удачу. Золото Яркенда никуда не денется. А мы сил подкопим.

– Что в степь, что к Иртышу – всё одно из крепости выходить. А как выйдем – баталия неминуема. Сомнут нас.

– Иртыш поближе Яркенда будет. Прорвёмся.

– Стыдно, господа, государя в его надежде обмануть. Недостойно сие. Как я сыну в глаза посмотрю?

– Отставим галанты, – сурово сказал Бухгольц. – Не в наших угрызениях дело. Вопрос: имеем ли мы вероятность достигнуть Яркенда?

– Имеем! – отчаянно заявил Ежов.

– Не имеем, – покачал головой Курилов.

А полковник Бухгольц вдруг вспомнил тобольского архитектона. Этот старик всё знал. Вот у него бы спросить: дойдут они или нет?

– Вижу, что совокупного мнения офицерское собрание не складывает, – подвёл итог Бухгольц. – Получается, господа, что я вынуждаем извлекать желаемое предрасположение посредством простейшего исчисления голосов подобно графу Левенгаупту на совете под Переволочной.

– Прискорбная аналогия, Иван Митрич, – заметил Ежов.

– Воистину прискорбная, – мрачно подтвердил Бухгольц. – Но полноту тяготы, господа, я принимаю на себя. А от вас желаю просто знать, прав ли буду в своём приказе перед вами, царём и Господом, или же не прав.

Иван Дмитриевич понимал: он – командир, и он отвечает за всё. Нельзя перекладывать на офицеров вину за своё решение. Это горько, но выхода нет.