Мало избранных - Алексей Иванов (2018)

– Да ты умом тронулась, сестрёнка? – тихо спросил Леонтий.

Она что, забыла, какое горе Ванька принёс в их семью?

И Маша обрушилась в душе. Не гнев отца надломил её, а слова Леонтия. Если даже Лёнька ей не друг, на кого ещё ей надеяться? Лицо у Маши словно лопнуло. Она упала на колени и зарыдала, закрываясь руками.

Леонтий кинулся к отцу и обхватил его, не давая наброситься на Машу с кулаками. Семён Ульяныч колотился в руках сына и орал, надсаживаясь:

– Какой Касым?! Какой губернатор?! Да я пальцем не пошевелю ради Ваньки твоего! Он Петьку на службу сманил, и где теперь Петька?! В степи лежит, вороньё его дёргает! Мать и могилы не увидела!.. У тебя брат погиб из-за этого худородыша, а ты по нему расщелявилась! Совести у тебя нет! Я сам тебя убью, Машка! Пусть он в бездне пропадёт, Ванька твой неистовый!

Глава 5

Расход в большой торговле

О тяжких бедствиях, выпавших на долю гишпедиции Бухгольца, Матвей Петрович слушал с увлечением, хотя и не подавал вида. Бухгольц докладывал о внезапном нападении джунгар, о скорбуте и моровой язве, о холоде и гибели обоза. Князь Гагарин искренне сочувствовал и несчастным солдатикам, и даже полковнику, но умом понимал, что всё это – лишь расход в большой торговле. Так надо, и ничего не поделать. Матвея Петровича занимал другой вопрос: сочтёт ли богдыхан сделанный вклад достаточным?

Увы, узнать удастся не скоро. Последнему каравану в Китае не чинили препятствий, но караванный водитель – купчина Григорий Осколков – вдруг заболел на обратном пути и скончал свои дни в степях Мунгалии. Его тело довезли до Байкала и погребли в Посольском монастыре. Осколков уже не поведает губернатору Гагарину, к какому решению склоняется Лифаньюань. А новый караван ещё не готов. Его собирают в Москве верные сотоварищи Матвея Петровича купцы Евреиновы, братья. Они написали, что уламывают Михайлу Гусятникова ещё раз сходить в Пекин. Вот когда гружёные телеги Гусятникова подкатят к воротам в башне Супруги И в Великой Стене, тогда и станет ясно, удовлетворён ли богдыхан стараниями князя Гагарина.

– Все свои обстоятельства я исчерпывающе изложил в мемории для Сената и государя, – сказал Бухгольц и кивнул на Дитмера: – А своеручную копию оной передал для вас господину секретарю.

Дитмер молча показал Матвею Петровичу стопку исписанных листов.

Гагарин, Бухгольц и Дитмер сидели в губернаторской палате Канцелярии. Все трое были при полном параде: в камзолах, париках и со шпагами. Разговор предстоял совсем не дружеский.

– Реляцию твою, полковник, я уяснил, – вздохнул Матвей Петрович. – Однако же приказ государя следует исполнить. На это мне и светлейший указал. Придётся нам собрать и снарядить другие полки и повторить поход.

Загорелое и обветренное лицо Бухгольца окаменело.

– Сие невероятно, господин губернатор, – твёрдо заявил Бухгольц. – Нам не уравнять сил. У степняков авантаж в десятки тысяч, и скопление супротив Китая они имеют как раз на Шёлковом пути, на коем стоит Яркенд.

– Следует разъяснить им, что ты идёшь без брани, – с иезуитским смирением посоветовал Гагарин, – и воинские преимущества утратят угрозу.

– Полагаете, я этого не делал? – сквозь зубы спросил Бухгольц.

– Не вижу необходимости убеждать тебя, господин полковник. Поход на Яркенд есть приказ государя. Изволь постараться.

– Вынужден отказать! – жёстко ответил Бухгольц. – Вторая попытка обречена на ещё больший неуспех, нежели первая!

– Да куда уж больше-то? – хмыкнул Гагарин.

Он отлично понимал, что Бухгольц прав, но не мог не настаивать на втором походе. Матвей Петрович знал Петра Лексеича: государь разъярится и взыщет с губернатора: почему не повторил гишпедицию? Ежели Бухгольц согнёт выю, снова пойдёт в степь и погибнет в сражениях – хорошо: это ещё больше удовлетворит богдыхана. А ежели Бухгольц воспротивится, то он и будет виноват. А губернатор сбережёт людей и деньги.