Голый край - Антон Пешкин (2021)

Нельзя сказать, что я постоянно находилась взаперти. Мать не была извергом, в конце концов, но даже так, знакомство с местной детворой не было чем-то хотя бы минимально интересным. Веселее было просто наблюдать за тем, как отцы, старшие братья и дяди учили мальчиков правильно махать оружием. Несколько раз, сидя у окна, замечала тренирующихся парней, но чаще они уходили прочь, куда-то за деревню, возможно в лес. Видимо, обучение примитивному бою для них было таинством, скрываемым от глаз женщин. Впрочем, может быть они просто жалели своих матерей и жен, чтобы те не переживали за мальчиков, получающих тумаки, ссадины и вывихнутые кости.

Примерно раз в неделю мать буквально тащила меня на праздничную поляну близ леса. Там старик Хендерсон учил меня играть на тагельхарпе. И, конечно, не отрицаю того, что этот инструмент звучал очень красиво, однако интереса к музыке у меня не было от слова совсем, и даже Хендерсон видел это. Отказывалась признавать это лишь моя мама.

И сейчас, сидя на полянке и греясь на солнышке, никак не могла заставить себя слушать нудные рассказы старика о музыке, сагах, песнях и поэзии. В такие моменты полного безделья каждая секунда казалась непроходимым болотом, хлюпающей трясиной, которую я никак не могла преодолеть.

– Майя, – краем уха услышала хриплый голос скальда, – Майя, девочка моя…

– А? – вдруг встрепенулась и взглянула на Хендерсона. – Я слушаю, да.

Старик вздохнул и покачал головой. Он грустно взглянул сперва на меня, а затем на тагельхарпу, лежащую у моих ног.

– Я попросил тебя исполнить песнь о Вингардне, Майя.

– О Вингардне… – протянула, пытаясь отыскать в глубинах памяти такое слово.

Проблема в том, что северные имена и названия не слишком разнообразны, по крайней мере для моего слуха. Это напоминало уроки истории с ненормальным количеством одинаковых имен, различных лишь цифрой после. И при всем при этом, Вингардной могла оказаться как какая-нибудь великая женщина, так и герой-мужчина. Полового разделения по именам здесь не существовало как явления: год назад родился мальчик, которого назвали Майо. Вполне возможно, что в честь меня.

– Хм… Напомни, пожалуйста… – задумчиво попросила, взглянув на скальда.

Хендерсон вздохнул и стал чесать бороду, грустно глядя на меня.

– Вингардна это святое место, дом духов. Ты помнишь песнь об этом месте? Ее написал великий скальд Дуст Нельгардский.

Даже так, оказывается. Именно это и имела ввиду – угадать, что именно называется каким-то замысловатым словцом, становилось с каждой выученной песней, мелодией и сагой все труднее.

– Вингардна, значит… – выдохнула.

– Ты ее забыла? – с тоской в голосе спросил меня Хендерсон.

Состроив печальные глазки, кивнула.

– У меня сегодня нет настроения на музыку, старик.

– Понимаю, – посочувствовал он. – Ладно, хорошо… Главное – матери своей на глаза не попадись. Больно уж нервная она стала.

Дед улыбнулся, а я, услышав его слова, тут же вскочила на ноги и кинулась ему на шею, крепко обняв.

– Спасибо, Хендерсон!

– Да беги уж.

Отпустила его и, задрав платье руками, побежала прочь.

Вообще, платья стали одной из главных проблем, с которыми столкнулась, будучи девочкой. Хоть моя одежда, которую заставляла носить мама, была довольно свободной, все равно так было довольно-таки трудно бегать. А времени, как мне постоянно казалось, очень и очень мало, поэтому редко в деревне видели, как я спокойно хожу пешком.

Сейчас мамы дома быть не должно. В конце концов, даже летом у нее было много работы – пропалывать поле, плести, шить, собирать дикие плоды. Женский труд в этом обществе был ничуть не менее тяжелым, чем мужской, а то и хуже – ей ведь приходилось еще и содержать меня. Разумеется, я старалась по возможности помогать ей в хозяйстве, но проку от меня было мало даже в мои шесть лет, поэтому лучшей помощью зачастую было просто не мешать.