Длинные версты - Владислав Конюшевский (2021)

Тут же в разговоре, выяснилось, что личный состав городской милиции (все пять человек) во главе с командиром сейчас где-то на хуторах, ловит банду конокрадов некоего Блинчика. Те совсем обнаглели и вчера нагло увели двух лучших коней прямо из конюшни при горсовете. Терпение властей лопнуло, после чего было решено изловить супостатов во что бы то ни стало.

Слушая председателя, я несколько обалдел от его спокойствия. Какие, нафиг, Блинчики? Он что, не знает, что тут, в тридцати верстах, немецкая армия стоит? И наших войск в этом промежутке нет. Вообще нет. Но оказалось, что знает. От его дальнейших слов я не то что обалдел, а охренел полностью. Обстоятельный мужик, вытирая лоб тряпицей (все-таки жарко ему в кожане), спокойно рассказал, что на прошлой неделе к ним немецкая разведка приходила. Три десятка конных. И местные приняли бой. Благо все были на месте. Ну а потом на звуки перестрелки и набата подтянулся народ из городского ополчения.

Немцы, видя, что их обстреливают со всех сторон, не стали усугублять и свалили. Понятно – это же разведка, которая не города брать должна, а нащупывать линии сопротивления. Нащупали, доложили начальству, которое отметило Володаев как место, где присутствуют красные, и на этом пока всё.

А я совсем другими глазами стал смотреть на этих людей. До этого только что на «хи-хи» не пробивало. Ну ведь оперетка какая-то. Везде полыхает, а здесь – идиллия полупейзанская. Еще и Блинчик этот… Но слушая спокойный рассказ председателя, у меня аж спину холодом обдало. Эти люди отлично понимают, что к чему. И готовы стоять до конца. Понимая, что подмоги ждать, в общем-то, неоткуда. Хоть телеграф в городе и присутствует (в отличие от железнодорожной ветки), но кого сюда пришлют? И когда? Поэтому мужики рассчитывают лишь на себя. Блин… я бы, наверное, так не смог…

Алексей Геннадьевич (так звали председателя) тем временем, выяснив, что мы не являемся частями Красной Армии, прибывшей защищать город, лишь вздохнул и, несколько стесняясь, поинтересовался:

– Товарищ Чур, а есть ли у вас возможность патронами поделиться? Или, может, оружие какое-никакое найдется? А то люди для ополчения у нас есть, но вот ни винтовок, ни патронов почти нет. Особенно с патронами беда. Прохор Архипович, – он кивнул в сторону бывшего городового, – когда все расстрелял, с саблей на германца пошел. Зарубил, но и сам пулю в руку получил. И еще один хороший хлопец погиб, когда пытался у убитого немца винтарь утянуть… Катнув желваками, я лишь хлопнул героического председателя по плечу:

– Какое количество ополчения под ружье поставить сможете?

Тот на секунду задумался:

– Ну, сейчас полтора десятка оружных будет. С «мосинками», револьверами да охотничьими ружьями. А так еще столько же точно наберем. Тех, кто не дрогнет и не сбежит. – И, несколько виноватясь, пояснил: – Пролетариата у нас очень мало. Так-то народ нормальный, но не сознательный. Живут все больше по пословице «моя хата с краю». Мы пропаганду ведем, но пока не очень-то получается. Правда, ночами в нас уже не стреляют, и это хорошо…

Хм… еще раз оглядев собеседника, задал вопрос:

– А офицеры в городе есть? Ну и солдаты-дембеля? В смысле те, кто с фронта пришел?

Алексей Геннадьевич кивнул:

– Есть, как не быть? У нас десяток в дружине, это как раз бывшие фронтовики. А остатние сказали, что они уже по горло навоевались… Да и офицеры есть. Только они тоже: или «навоевались», или вообще к Деникину лыжи вострят. Разговаривают эдак свысока… видать, невместно им вместе с голытьбой город свой защищать.

Я сплюнул:

– Что, прямо все?