Длинные версты - Владислав Конюшевский (2021)

Ну а потом батальонной колонной мы выдвинулись к месту дислокации. Чистые, сытые, довольные, бодрые. Правда, не все. Ведь вчера у личного состава была и баня, и стол, и к столу. Некоторые… ну как «некоторые», многие перебрали с гостеприимством, поэтому сейчас имели стеклянный взгляд, двигаясь при этом так, чтобы не растрясти организм. Ребят я вполне понимал, но сия невоздержанность мне не особо понравилась, и от форсированного марш-броска удержал лишь добросердечный комиссар. Из-за его потакания личному составу шли медленно и печально. Поэтому, не дойдя до Покровки верст пятнадцать, опять заночевали в степи.

Побеседовав еще раз с новым пополнением и пояснив, что их распределением займемся завтра, в пункте дислокации, кивнул одному из новеньких:

– Товарищ Брагин? Пойдем, поговорим…

Интерес к суперметкому бывшему поручику у меня возник не случайно. Нет, я и так бы говорил с каждым из новобранцев, выясняя их мысли и побудительные мотивы. Только вот к беспалому стрелку образовалось повышенное внимание. Началось с того, что еще на марше меня догнал Трошкин. Это бывший прапорщик, а ныне отделенный у Васильева. И он, отведя командира в сторону, поведал интересную штуку:

– Товарищ Чур, хотел бы уточнить – я утром увидел, что у нас появился новый боец – Брагин. Без двух пальцев на руке. И представился он вроде как бывшим поручиком?

Кивнув, я подтвердил:

– Угу. По документам – поручик, вышедший в отставку по ранению. А что?

– Да непонятно… у меня память на лица хорошая. А я его в прошлом году, в Питере, один раз видел. Когда в сентябре на Дворцовой площади в патруле был. Тогда у этого человека были погоны капитана.

Глянув на командира отделения, я выразил сомнение:

– Может, обознался? Это ж не твой сослуживец, чтобы настолько уверенно говорить.

Но Трошкин продолжал настаивать:

– Нет. Я бы Брагина, может, и не запомнил, но с ним барышня присутствовала. Очень красивая. И одета необычно, словно иностранка. Поэтому тогда и на капитана внимание обратил. Просто с такими девушками обычно воркуют и ручки им целуют, а он говорил достаточно сурово. Словно ругался. О чем был разговор, я так и не понял – во французском не силен. А когда хотел приблизиться, дабы пресечь грубияна, они сели на извозчика и укатили. Из-за того капитан в памяти и отложился. И запомнилось еще, что у него правая рука покалечена…

Вот после этого разговора с бдительным отделенным я плотно заинтересовался Брагиным. Поэтому и увлек его за собой для приватной беседы. Начал с того, что поинтересовался биографией поручика. Как выяснилось, сам он был из Лодзи. Не поляк – русский. Родители почили в бозе. Есть сестра, которая ныне проживает в Варшаве, будучи замужем за владельцем нескольких доходных домов. С владельцем у поручика отношения не сложились, поэтому он даже не пробовал связаться с сестрой после ранения. Тем более что там сейчас немцы. Лодзь, с отчим домом, тоже под оккупацией.

При этом собеседник пояснил, что помимо ранения в руку у него была контузия. Но когда он от нее почти очухался, то подхватил тиф. Поэтому провалялся в госпитале в общей сложности около полугода. Соответственно, выйдя, не обнаружил ни своей части, ни даже страны, которой присягал. Вместо нее появилось какое-то странное независимое федеративное образование с Центральной Радой во главе. А после странного перехода территории под контроль немецкой и австро-венгерской армии понял, что ловить там нечего. Пришлось двигать на восток. Идти практически без денег, имея на руках лишь справку о ранении, было достаточно проблематично. Поэтому, когда вышел из-под немцев, решил немного передохнуть и прийти в себя. Вот временно осел в Володаеве. А при первом же удобном случае присоединился к частям, дерущимся с немцами. Пусть они себя называют не русскими, а советскими, но германцев лупят любо-дорого, поэтому он, как гражданин и патриот, не смог остаться в стороне.