Длинные версты - Владислав Конюшевский (2021)

Моментально был сделан вывод, что слухи, газеты и прибывшие с батальоном комиссары ничего не преувеличивали, рассказывая о Чуре и боевом пути подразделения. Толпа прониклась, поэтому посыпались уточняющие вопросы. Пришлось отвечать – да, почти без потерь мы разгромили дроздовцев. Да – малыми силами захватывали города. Да – отбили и угнали немецкий бронепоезд. Да – сшибаем с неба самолеты и противников уничтожаем не меньше, чем эскадронами (тут несколько прибрехал, но кто ж проверит?). Да – ликвидируем вражеские батареи вместе с личным составом и поездами, на которых они едут. Да – в батальон добровольцев принимаем. Но! В моей части царит железная дисциплина! Та дисциплина, что прописана в требованиях к бойцу Красной Армии. Именно за счет нее и получается добиваться столь ошеломляющих успехов. А из этого следует уже все остальное – и усиленный паек с повышенным денежным содержанием, и ордена с медалями от советской власти, и всероссийская слава. В общем, разорялся целый час, до тех пор, пока дежурный не позвал к телефону. Горло уже саднило, поэтому, посоветовав напоследок почаще посещать митинги, проводимые Лапиным, удалось закруглить это сборище.

* * *

На следующий день словно рухнула стена отчуждения. Оно как-то совпало – и усилия Фрунзеэ, и работа комиссаров, и наше сольное выступление. Началось формирование флотских боевых отрядов. В моем же батальоне мелким ситом просеивали толпы добровольцев, выбирая наиболее подходящих. Я в этом лишь краем участвовал, занимаясь решением интересной задачи, связанной с артиллерией. Ну как артиллерией – просто почему-то никто из местных не додумался ставить орудия на железнодорожные платформы и таскать их до нужного места паровозом. По слухам, еще во время русско-японской нечто подобное делали, только вот к этому времени забыли.

Ну а я напомнил, тем более что орудия здесь были. И артиллеристов хватало. Правда вот командования к ним не было. Ну да ничего – даже если они просто в сторону противника несколько снарядов кинут, это снизит темп наступления. Ну а если уж вдруг попадать начнут, тут просто слов не будет. Единственно, Холмогоров самое вкусное зарубил. То есть, когда я нацелился на 152-мм корабельные орудия Канэ, старший лейтенант (оставивший костыль дома, а вместо него ходивший на протезе и с тростью) пояснил, что при выстреле платформа, скорее всего, опрокинется. Особенно если стрелять не по ходу движения, а в бок. Максимум, что можно воткнуть, это 120 мм. И то – надо проводить испытания, перед этим солидно усилив саму платформу. Но не успели мы толком заняться столь увлекательным делом, как пришло сообщение о скором прибытии самолетов. Поэтому пришлось бросать все и ехать на аэродром.

* * *

Глядя, как два «Ильи Муромца» по очереди заходят на посадку, я лишь выругался сквозь зубы. А все потому, что одним тянулась струйка дыма и винт одного из двигателей не крутился. Удивленный Лапин, вглядываясь из-под ладони на летящих гигантов, удивленно повернулся ко мне:

– Не понял. Он там что, горит?

Сплюнув, я мрачно ответил:

– Не совсем. Но вот как сядет, так и загорится. – После чего заорал трущимся на летном поле Качинского аэродрома людям: – Эй, готовьте ведра с водой! И вон ту бочку на колесах сразу цепляйте! Воды может много понадобиться!