Штуцер и тесак - Анатолий Дроздов (2020)

Багратион и его генералы переглянулись. Проняло. Внимайте! Сейчас в русской армии господствует мнение, что пушки ни под каким предлогом не должны достаться врагу – слишком ценное оружие. Артиллерию выводят из боя при малейшей угрозе, тем самым снижая эффект от ее воздействия. Только под Бородино командующий артиллерией Кутайсов отдаст свой знаменитый приказ: «Подтвердить от меня во всех ротах, чтобы они с позиций не снимались, пока неприятель не сядет верхом на пушки… Артиллерия должна жертвовать собою; пусть возьмут вас с орудиями, но последний картечный выстрел выпустите в упор, и батарея, которая таким образом будет взята, нанесет неприятелю вред, вполне искупающий потерю орудий».

– Англичане научились этому противостоять, – продолжил я. – Как только французы подкатят пушки и начинают палить, приказывают своим полкам лечь. Ядра и картечь летят поверху, не задевая солдат и офицеров. Тем временем стрелки из 95-го полка ведут огонь по артиллерийской прислуге. Стреляют так метко, что порою приходится ее трижды менять.

– Слыхал о твоих пулях, – кивнул Багратион. – Штабс-капитан рассказал. Дело хорошее, но штуцеров у нас мало, так что большой пользы не будет.

– Если все оставить, как есть.

– А что предлагаешь? – заинтересовался командующий.

– Забрать штуцеры в обычных частях, где от них мало толку, и передать егерям. Отобрать из тех самых метких стрелков и свести в команды, поставив задачу выбивать дальним огнем артиллерийскую прислугу и офицеров противника.

– Штуцеров все равно не хватит, – сказал Вистицкий.

– Можно использовать и гладкоствольные ружья. Вот, – я достал из сумки длинную пулю – специально захватил. – Если сделать ее под калибр обычного ружья, но вдвое короче и с выемкой на тыльной стороне, она полетит почти как штуцерная[82]. Газы разопрут ее и прижмут к стенкам ствола. Выстрел выйдет дальше и точнее.

– Говорю с тобой, и забываю, что с лекарем, – сказал Багратион. – Хоть сейчас в штаб бери. Согласен? – он посмотрел на Сен-При.

– Пожалуй! – кивнул он. – Только вот в каком качестве? Статский без чина, кто станет его слушать?

– Твоя правда, Эммануил Францевич, – согласился Багратион. – Но офицером сделать его не могу – это право государя.

– Не нужно меня в штаб! – поспешил я. – Оставьте при егерях.

– И что будешь делать? – спросил Багратион.

– Бить французов. Я рассказал, как воюют англичане, почему бы не перенять, начав с роты штабс-капитана Спешнева? Создать из нее команду, в которой вооружить егерей штуцерами, если возможно. Если не выйдет, отольем для ружей новые пули. Пусть остаются при нас вывезенные орудия. Нужно только дать артиллеристов и заряды. Ядер к четырехфунтовкам не сыскать, но картечь сгодится. В результате выйдет отряд быстрого реагирования, который легко перебросить на нужный участок фронта – егеря-то конные.

– Побьете Бонапарта? – улыбнулся Багратион.

– Побить не побьем, но укусим больно. Долго чесаться будет.

Багратион захохотал. Его поддержали генералы.

– Повеселил, – сказал командующий, отсмеявшись. – Рвешься в бой, Руцкий?

– Да, ваше сиятельство.

– Отчего? Мог бы остаться лекарем – их в армии не хватает. Прикажу – и возьмут, на такое моей власти хватит.

– Вы ведь знаете о моем положении, ваше сиятельство?

Багратион кивнул. Ага, графиня рассказала.

– Хочу вернуть если не титул, то дворянское звание. Сделать это можно, отличившись в бою.

– Похвально, – кивнул командующий. – Что ж, Руцкий! Дерись храбро и с умом. Отличишься, лично напишу государю ходатайство на офицерский чин. А пока – вот! – он достал из шкатулки серебряный крест на черно-желтой ленте и встал. – Подойди!

Я обогнал стол и встал напротив Багратиона. Тот накинул ленту с крестом мне на шею и завязал ее сзади. По удивленным лицам генералов я понял, что мне оказали великую честь.