Штуцер и тесак - Анатолий Дроздов (2020)

Я взял Мыша под уздцы, егерь открыл ворота, и мы вышли на улицу. Унтер-офицер задержался во дворе, и, оглянувшись, я увидел, как он на пару с другим егерем торопливо шмонают трупы разбойников. Пускай! Заслужили.

– У меня к вам просьба, Платон Сергеевич, – сказал прапорщик на улице. – Не могли бы вы со штабс-капитаном Спешневым навестить нас, скажем, завтра вечером. Офицеры батальона благодарны вам за ужин у костра и не хотят оставаться в долгу. Просили меня разыскать, а вы сами случились. Мы на постое в Офицерской Слободе. Первый батальон 49-го егерского полка, каждый укажет. Придете?

– Да, – пообещал я. А что мне оставалось? Выручили…

* * *

Неверовский, не спеша, ехал по улице Офицерской Слободы. Пустив коня шагом, генерал сидел в седле, погрузившись в мысли, не замечая, как вытягивались у обочин встречные егеря, провожая взглядами любимого командира. Следом, пропустив начальника вперед, двигался адъютант. Генерала одолевали невеселые мысли. Дивизия понесла серьезные потери – более тысячи человек[99]. Утрачено семь пушек, обоз, а с ним – амуниция и другое имущество. Багратион обещал возместить, но с этим сложно, особенно с пушками. Не все можно найти у интендантов…

Ваше благородие, госпожа Разлука,

– внезапно раздалось в стороне,

мне с тобою холодно, вот какая штука.

Письмецо в конверте погоди, не рви…

Не везет мне в смерти, повезет в любви[100]!..

Неверовский придержал коня. Песня, необычная, ни разу не слышанная, доносилась из распахнутого окна дома, с которым поравнялся генерал. Неверовский всмотрелся. В узкое окошко виднелся освещенный свечами стол и сидевшие за ним офицеры. Кое-кого генерал узнал. Первый батальон 49-го егерского полка. Празднуют успех под Красным? Похоже. Да, пришлось отступить, но Багратион лично, в присутствии других генералов, обнял Неверовского, назвав его ретираду небывалым делом. Никогда еще столь малое войско не смогло столь успешно выстоять перед столь великим, да еще опытным и закаленным в боях противником. Командующий пообещал щедрые награды отличившимся[101], и об этом в дивизии знали.

Ваше благородие, госпожа Удача,

– продолжил невидимый генералу певец под перебор струн гитары,

для кого ты добрая, а кому иначе.

Злую пулю в сердце постой, не зови…

Не везет мне в смерти, повезет в любви!..

Неверовский дослушал песню до конца. Как заметил, не один он. У забора, ограждавшего дом, толпились солдаты, которые, разглядев генерала, подались в стороны, но не ушли.

– Ну, что, майор! – сказал Неверовский, повернувшись к адъютанту. – Глянем, что там за соловей нашелся?

Он спрыгнул на землю и, не заботясь о коне (найдется кому присмотреть), вошел в калитку. Миновав двор, ступил в сени и потянул на себя дверь. Внутри, за столом, уставленном бутылками и закусками, сидели офицеры. Завидев генерала, они вскочили.

– Ваше превосходительство!.. – попытался доложить командир батальона, но Неверовский взмахом руки дал знать, что следует обойтись без чинопочитания.

– Проезжал мимо, услыхал песню, – объяснил свое появление. – Кто тут у вас так сладко выводит?

– Да вот! – командир батальона указал на статского в сюртуке. Тот тоже встал, перед этим прислонив к стене гитару.

– Руцкий? – узнал генерал. – Так ты еще и певец?

– Так точно, ваше превосходительство! – улыбнулся лекарь. – Нас со штабс-капитаном, – он указал на стоявшего рядом Спешнева, – в гости позвали. Вот и развлекаю господ офицеров.

– Подойди! – велел Неверовский. – И ты, штабс-капитан.

Когда оба приблизились, генерал крепко обнял их по очереди.

– Благодарю вас, господа! – сказал, отступив. – Тогда, на дороге, я не до конца осознал, что вы сделали для дивизии, но теперь могу сказать всем. Не будь вашей роты, растерзал бы нас неприятель!