Гром победы - Дмитрий Старицкий (2016)

– Не беспокойтесь, господин барон, этот паролет я построил своим коштом. Ваши идеи, конструкция моя. А ваш аппарат скоро доделают, – пообещал он.

– Назначение твоего паролета? – Голос мой посуровел. – Девочек катать? Куда оружие ставить будем? Или на нем дирижабли таранить станем? Добровольцы есть?

– Изначально я ориентировался на создание курьерского и почтового образца. Не все можно доверить телеграфу. Да и срочность он обеспечивает приличную. Уменьшение лобового сопротивления при такой схеме планера даст прирост скорости при использовании того же двигателя в полтора раза. Вот расчеты, – протянул он мне папку. – И война не вечна, господин барон. Я считаю, что будущее за пассажирской авиацией.

– Когда аппарат начинает отрываться от земли? – подвинул я к нему план аэродрома.

Лайфорт показал мне место на плане.

– Вот здесь, почти на краю, но мы сразу включили реверс винта и покатили задом назад.

Разбег получался в два раза длиннее, чем у моей корявой подделки под «фарман». Странно. Опылять наши поля на хуторе мы приглашали с Московской области частника. Так у него «пайпер каб» взлетал всего с сотни метров более-менее ровной площадки.

– То есть хвост не поднялся, раз реверс отработал? – уточнил я.

– Точно так.

– Вот что… Ставь свой аппарат на поплавки вместо колес, – вынес я свой вердикт. – Взлетать будем с реки. На поплавках хвост заранее поднят. А вот крыло придется переделать. Площадь закрылок, наверное, мала. Считайте, господа инженеры, считайте… И только потом делайте.

Читал я как-то в юности, что обилие систем гидросамолетов в начальный период авиации было обусловлено именно большой линией разбега до взлета. А на воде она практически бесконечная.

В глазах инженеров праздничный блеск сменила тоска.

– А кто вам сказал, что будет легко? – обвел я их взглядом. – Воздух еще не изученная субстанция. Все наши знания о нем приблизительные и эмпирические.

Плотто, как и обещал, прислал мне трех мичманов, желающих переквалифицироваться из воздухоплавателей в летчики. Энтузиастов. Прибыли они на третий день, как я вышел из отпуска. Как подгадали.

Мичманцов этих, к их глубокому разочарованию, я поставил младшими техниками к самолетам, заявив, что, пока они не будут знать матчасть аэропланов назубок, к полетам я их не допущу.

– Это вам не пузырь с газом, который сам по себе летает. И заодно, как бывшие моряки, рассчитайте и сконструируйте поплавки для нового паролета Лайфорта, чтобы он мог взлетать и садиться на воду.

Мичмана же привезли посылку от Моласа. Огромный ящик на железнодорожной платформе. С охраной, которая бдела за целостностью пломб на каждой станции.

В ящике находился целый двигатель внутреннего сгорания республиканского конструктора Шербура. Нерабочий. Сломанный. И еще куча всяких железок неясного генеза.

В сопроводительном письме главный разведчик ольмюцкого короля отметил, что данный мой заказ совершил почти кругосветное путешествие через Португейзе и Мидетерранию и стоил жизни двум его агентам, которые, занимаясь для прикрытия сбором металлолома и имея соответствующую легальную фирму, воровали эти детали с воздухоплавательного завода «на металлолом». Мелкое уголовное преступление, но республиканский суд постановил их повесить.

И не «потому, что…», а «чтобы не…».

В ящик Молас заколотил все, что они успели украсть и заранее переправить. В том числе и один двигатель внутреннего сгорания с погибшего дирижабля. Со вторым двигателем, рабочим, их поймала полиция. Как говорится, «с поличным».