Стальная империя - Сергей Васильев (2021)

- Не до жиру, — печально согласился Ратник, глядя, как в ацетиленовом пламени резаков гибнет так и не ощутивший своим стальным телом родную морскую стихию броненосец «Император Александр III». С высокого помоста, сделанного прямо на крыше эллинга, картину разгрома так и не достроенных броненосцев прилежно снимала на фотографические камеры жизнерадостная стайка иностранных репортеров, среди которых чаще, чем когда-либо, мелькали ярко выраженные азиатские лица, совсем недавно прибывшие из Маньчжурии и Приморья.

------------------

(*) Николай Евлампиевич Кутейников — российский военно-морской деятель, учёный-кораблестроитель.

(**) Ксаве́рий (Саве́рий) Ксаве́рьевич Ра́тник — флотский инженер-конструктор. В 1893–1905 годах — управляющий, затем начальник Балтийского завода.

(***) Антон Францевич Бринк — русский учёный-артиллерист, главный инспектор морской артиллерии Российского императорского флота, генерал-лейтенант корпуса морской артиллерии.

В тот же день — Владивосток

Военный атташе Микадо барон Фукусима Ясумаса выплюнул выбитый зуб и с ненавистью посмотрел на кряжистого мужика в форме унтер-офицера корпуса жандармов с шифровкой «3» на погонах.

-Ты пожалеешь, плебей! — прошипел он, разбрызгивая кровь по своей маскарадной дохе. — Я — подданный императора Японии, дворянин и дипломат, и ты обязан со мной обращаться с должным почтением, а пока ты не позовёшь кого-нибудь из соответствующего мне по чину…

Произнося эти слова, барон внимательно наблюдал за реакцией аборигенов и с тоской констатировал, что его слова не производят на них ни малейшего впечатления. Значит его жёсткая обработка — не эксцесс исполнителя… Обидный провал! А как всё хорошо начиналось!

Год назад на одном из банкетов в Берлине британский атташе, по взаимной договоренности с Фукусимой, завёл разговор о том, какое расстояние способна пройти лошадь под всадником, и посланник Микадо немедленно заявил, что его лошадь в состоянии перенести его из Берлина прямо во Владивосток. Его подняли на смех, а этот идиот, русский посол, ожидаемо предложил заключить пари и сам выправил японскому разведчику необходимые подорожные. Фукусима пустился в путь и действительно доехал до Владивостока, хоть и не на одной лошади. Майор Ясумаса проследовал вдоль всей линии строящейся Транссибирской железной дороги. Превосходно образованный офицер, свободно говорящий не только на русском, но на английском и немецком языках, тщательно заносил в свой походный блокнот все военные сведения, наблюдаемые лично, либо полученные по дороге от агентов японской разведки и гостеприимных русских ротозеев.(*)

Резонно предположив, что русские могут нанимать корейцев или китайцев, понимающих японский язык, все записи барон делал на слоговом письме “катакана”, недоступном китайскому пониманию, а для всех цифр в генштабе были разработаны специальные значки, понятные только офицерам японской разведки, выучившим их наизусть. Сейчас весь дипломатический багаж Фукусимы был беспардонно распотрошен, двойные стенки чемоданов взломаны и тетради с секретными записями громоздились на огромном дубовом столе. За ним восседал унтер-офицер контрразведки — явно из студентов, судя по интеллигентским очкам, субтильному сложению и запачканным чернилами пальцам. А он, дипломат и офицер из страны Восходящего Солнца, сидит, надежно привязанный к стулу.

“И дёрнуло же меня сунуться на этот загадочный остров,” — поморщился барон, чувствуя, как стремительно немеет вся левая половина лица, о которую затормозил плебейский кулак. “Интересно, кем раньше был этот костолом? Купчишкой? Пролетарием?”