Стальная империя - Сергей Васильев (2021)

Главное внимание правительственной комиссии было приковано к новым индустриальным объектам. Транссиб за неполный год оказался увешан ими, как новогодняя ёлка — игрушками. Большая часть зданий была еще не закончена, поэтому ревизии подлежало закупленное для строящихся заводов производственное оборудование, условия его хранения, готовность к монтажу и пуску. Полномочия на пресечение бардака и бесхозяйственности у комиссии имелись самые широкие, и её двухнедельный путь уже был увенчан шлейфом жертв среди начальников и охранников складов, их родственников, деловых партнеров, успевших разукомлектовать и растащить вверенное им ценнейшее заводское оборудование. Ленин на собраниях и совещаниях уже сорвал голос, убеждая членов комиссии в тщетности индивидуальных репрессий и необходимости коренного изменения социального строя на социалистический. Тогда, по мнению оратора, всякие хищения государственной собственности будут исключены напрочь. Столыпин мрачнел, скрипел зубами и подписывал постановления о привлечении к суду очередных казнокрадов. А тем временем под гнетом наблюдаемого безобразия ленинские идеи в политической комиссии всё больше овладевали массами, заканчиваясь весьма приметными дискуссиями.

-Эта птица не взлетит, — уверенно произнес Николай Васильевич Верещагин, разглядывая Устав коллективного хозяйства, над которым всю ночь корпел Балакшин после длительных консультаций с марксистами, — вы ей одно крыло начисто отрезали.

Инициативное собрание шумно выдохнуло, неделю поломав голову над вопросом, как выполнить поручение императора и что можно предложить крестьянам, чтобы производительность их труда росла, а социальное напряжение в русской деревне снижалось и хозяйства на селе укрупнялись.

Если бы это сказал кто-то другой, его точно закидали бы мочеными сибирскими яблоками. Аккуратная кадушка с ними была доставлена на пробу и уже ополовинена присутствующими. Но слова принадлежали брату известного художника, патриарху российского кооперативного движения, стоявшему у истоков ссудо-сберегательных товариществ и русской молочной промышленности. Альтруизмом и научными познаниями Верещагина-старшего восхищались и в крестьянских избах, и в министерских коридорах. Об авторитете и значимости его дела говорит тот факт, что ради визита на его ферму Дмитрий Иванович Менделеев отказался лично докладывать об открытии Периодического закона на заседании Русского химического общества, поручив это делопроизводителю общества Меншуткину. Сам же Менделеев в те дни лично готовил сыр и масло, а также вызвался доить по очереди с хозяином корову по кличке «Нянька».

-Это почему же? — осторожно спросил мэтра Балакшин.

Другие соавторы Устава марксисты Струве и Туган-Барановский, соратники Ленина по редколлегии “Искры”, набычились, но вступать в полемику не спешили.

- Вы хотите, чтобы ваши крестьяне добровольно отказались от своей частной собственности, сделав ее общей? И все эти кони-коровы-козы, веялки-сеялки-косилки, сепараторы и маслодельни станут для них чужими, а ухаживать за ними ваши крестьяне будут как за собственными? Вы в самой постановке вопроса не чувствуете противоречия?

- Поясните! — не выдержал Струве, — какие вообще могут быть противоречия при отказе от частной собственности на средства производства, если это более высокий уровень производственных отношений, чем капиталистический, и в разы более прогрессивный, чем бытующий в нашей деревне патриархально-феодальный?

-Никогда не будет человек разумный следить рачительнее за чужим, чем за своим, — твёрдым учительским тоном отрезал Верещагин. — Вся жизнь сельской общины — пример тому. Земля общая, но крестьяне все равно режут ее на части и обрабатывают каждый свой кусочек отдельно, хотя всем понятно, что одно общее поле обрабатывать экономически выгоднее хотя бы за счет отсутствия межей и чересполосицы.