Время перемен - Алексей Свадковский (2020)

– И снова нет: это не моя вещь, а я не вправе требовать от обратившегося за помощью чего-либо.

От этих слов наг, рассвирепев, отбросил в сторону хладнокровие. Он, низко склонившись, опустил голову вровень с человеком и, глядя в глаза священника, яростно произнес:

– Ты думаешшшь, что победил, проклятый ссвятошшша? Но взгляни дальшше порога сссвоей церкви! – и Шепчущий махнул в сторону густого зеленого тумана, стелющегося по земле. – Это Нат Хат Ли, аватар Владыки Голода, и стоит мне умереть, он пожрет здесь все, и ни ты, ни твой бог не сможете его остановить. Я заплатил Владыке щедрую плату, ритуал призыва проведен по всем правилам, а этот мир не входит в домен Паладиуса. Так что ты, твой храм и этот мусор, – он презрительно кивнул в сторону прихожан, набившихся в храм и испуганно смотрящих на нага, – возможно, и уцелеете, но все остальные десятки тысяч – они умрут. Ты готов заплатить такую цену?!

…Тогда ей дали уйти, и вновь дорога, и вновь погоня, и верная рука или плечо ее маленького друга, ставшего на время этого пути ее глазами. Они смогли: уличная бродяжка и слепая женщина, как герои из сказок – они почти дошли до врат Бездны, осталось лишь сделать последние шаги. Пробитый из игольника бок продолжал кровоточить, она чувствовала, как теплые капли крови стекали по ее бедру, потом по ноге и пачкали пол. Аптечка была давно утеряна, как и большинство ее вещей, но Игнесса должна продолжать идти: времени у нее немного – стражи разлома не смогут надолго задержать нага. Шепчущий слишком силен и хитер, за время этой бесконечной, как ночь, погони и бегства они стали близки как никогда, и теперь она буквально душой чувствовала, как рвется сюда ее враг, а проклятое тело подводило: ноги переставали слушаться, каждый следующий шаг был тяжелее предыдущего, а ее единственная опора и поддержка, хрупкая тщедушная девочка, и так почти тащила ее на себе.

– Мы почти пришли! – голос Бэллы словно луч света прорезал темные облака боли и придал ей сил сделать очередной шаг, но тело, ее непослушное тело, вновь ее подвело – нога зацепилась за камень и она ничком падает вниз. Попытка встать, и рассахара четко понимает, что сделать этого не сможет, это выше ее сил, а время уходит, утекает ручейком из раскрытых ладоней, поднимающиеся дыбом волосы чувствуют, что ее враг уже близок.

– Возьми, – Игнесса просовывает в детские ручонки тяжелый грязный сверток и просит ее: – Беги, донеси это до разлома и брось вниз. Торопись, он уже близко!

Знамя выскальзывает у нее из рук, и она слышит, как Бэлла бежит вперед: легкие детские шаги почти не слышны, но чуткий слух слепой сумел их различить в окружающем ее мраке.

– Ссстой!!! Глупое дитя! – голос нага буквально разорвал обступившую ее темноту, слишком хорошо она запомнила его еще там, на Арене, когда свет для нее погас навсегда. – Не делай этого, дитя, если не хочешь умереть.

Шепчущий застыл возле входа в пещеру, по клинкам его мечей густо стекала кровь стражей, пытавшихся его задержать. Он смотрел на крохотную смертную, стоявшую возле обрыва и сжимавшую в своих руках его жизнь или смерть, и пальцы в бессильной злобе стискивали рукояти верных клинков. Проклятый монах – настоятель монастыря, скрывавшего собой портал к краю Бездны, – прежде чем умереть, он наложил на него запреты для этого места. «Ты не в силах убить того, кто не нападает на тебя. Ты не в силах ничего забрать силой, а взять можешь лишь то, что отдают тебе добровольно». Два запрета, предсмертная воля, не хуже цепей сковали его тело и разум, и из всего оружия у него остались лишь ум и желание выжить.

– Дитя мое, если ты бросишь это вниз, то ты умрешь – страшное проклятье лежит на этой вещи: она покарает того, кто ее уничтожит. Поэтому эта женщина и отдала тебе сверток, чтобы ты умерла вместо нее.

Слова и ум – сейчас это его армии, марширующие в бой. Убрать мечи, ведь он не хочет пугать ребенка, и продолжать говорить.