После оного они довольно быстро переправились через неширокий пролив, и Шеховской поехал представляться командиру обоза, с которым ему предстоял дальний путь по степным шляхам. В течение дня раздумывать о ночных видениях времени не было. Но зато когда он лежал на шинели под обозной телегой и слушал негромкий разговор сидящих у костра нижних чинов, его голову посетила мысль. «Интересно, а я уже никогда не смогу ничему научиться, эта сила, наверно, обиделась?»

Как бы отвечая на его вопрос, вновь зажглась надпись:

Курсант Шеховской желает проложить обучение? Да или нет?

Не раздумывая, он мысленно сказал: «Да».

Надпись заморгала и исчезла, а вместо нее опять закружился хоровод неясных образов и фигур. Самое интересное, что на этот раз он, находясь в этом гипнотическом состоянии, мог четко фиксировать все, что происходит вокруг. Его органы чувств четко доложили в один момент, что к телеге, под которой он спал, подходят два человека.

– Видал, Мотя, как баре спать могут, – сказал один из них, – лежит себе на шинелке и в ус не дует, а я вот, как собака, промерз, похоже, поутру заморозок случится.

– Слышь, Иван, может, накроем чем-нибудь гусара, пьяный, небось, спит, а то замерзнет еще до смерти, – проявил он заботу о ближнем.

Николка в ответ пошевелился и натянул на себя край шинели.

– О, гляди, – сказал тот, которого звали Иваном, – пьяный, пьяный, а холод чует. Вишь, шевелится. Давай пошли дальше, до смены караула еще далеко.

Караульные уходили, и ощущение готовности к действиям также оставляло готовое к прыжку и схватке тело.

Утром, когда он открыл глаза, лагерь уже просыпался и начинал готовиться к дальнейшему пути. Шеховской выбрался из-под телеги и огляделся. Все вроде было, как обычно, около кашеваров толпился народ, ожидая, пока им плюхнут в котелки пахнущую дымком кашу. В телеги запрягали лошадей, а его денщик уже взнуздал всех коней и навьючил на них весь груз.

И как вчера, в его голове появилось мысленная команда приступить к разминочному комплексу. Он отошел от бивака и спустился к ручью, в этой низинке можно было, особо не привлекая внимания, проделать упражнения, которые он откуда-то узнал.

Первые движения были несколько порывистыми и неуклюжими, но по мере того как тело разогревалось, движения князя становились все быстрее, и вскоре он полностью отдался их завораживающему ритму. Когда он остановился, то увидел, что на него открыв рот смотрит денщик.

– Ну, чего тебе? – спросил Шеховской.

– Ваш сиясь, завтрак готов, извольте откушать, и авангард уже в пути, нам тоже надобно поспешать, – ответит тот.

И сгорая от любопытства, спросил:

– Ваш сиясь, а что это вы тут изображали, это танец, может, какой?

Николка улыбнулся:

– Нет, не танец, это я экзерсис такой делаю, для ловкости, чтобы с саблей ухватка лучше была.

– А-а-а, – протянул Егорка, посчитавший, что понял всё.

Через час они уже ехали по степи, греясь в лучах поднимающегося солнца.

«Обычный желтый карлик и обычная кислородная планета, каких тысячи в Содружестве», – лениво текла мысль в голове у князя.

Он дернул головой и огляделся.

– Чего изволите? – сразу встрепенулся едущий рядом денщик.

– Нет, ничего, просто задумался, – сердито объяснил князь.

«Какой к бесу желтый карлик, какая планета, о чем я думаю», – встревожился он.

И в ответ на эти мысли в голове возникла картина звездного неба, совершенно отличная от земного небосвода, потому что звезд там было неизмеримо больше. И он знал многие из них. Они светили знакомыми огоньками, ровно, не подмаргивая, как будто между его глазами и звездами не было никакой преграды. Но вот сотни из них укрупнились, и над этой сверкающей гроздью появилась надпись «Звездное содружество».