Алмазная колесница - Борис Акунин (2012)

– Кажется, я знаю, что нужно делать. У нас с вами нет улик, но, возможно, будет свидетель. Или, по крайней мере, осведомитель. Есть человек, который знает истинную подоплеку убийства.

И Фандорин рассказал о пройдошистом денди, продавце чужих секретов. Асагава жадно слушал, будто приговоренный, которому объявляют о помиловании.

– Онокодзи сказал, что Суга «ловко исполнил работу»? Значит, князю и в самом деле многое известно!

– Уж во всяком случае больше, чем нам с вами. Интереснее всего, кто это вознаградил интенданта столь щедрым образом. Нельзя ли выяснить, кому поместье принадлежало прежде?

– Одному из родственников сверженного сёгуна. Но Такарадзака давно выставлена на торги. Ее мог купить кто угодно и тут же проиграть в карты. Выясним, это нетрудно.

– А как быть с князем? Глупо надеяться, что он добровольно даст показания.

– Даст, – уверенно заявил инспектор. – Добровольно и чистосердечно. – На щеках японца выступил румянец, голос стал бодрым и энергичным. Трудно было поверить, что всего минуту назад этот человек походил на живого покойника. – Онокодзи изнежен и слаб. А главное подвержен всевозможнейшим порокам, в том числе запретным. До сих пор я его не трогал, полагая, что этот бездельник, в сущности, безобиден. К тому же у него множество высоких покровителей. Но теперь я его возьму.

– За что?

Асагава задумался не более чем на пару секунд.

– Он чуть не каждый день таскается в «Девятый номер». Это самый знаменитый йокогамский бордель, знаете?

Фандорин помотал головой.

– Ах да, вы ведь у нас недавно… Там имеется товар на все вкусы. Например, есть у хозяина так называемый «пансион», для любителей молоденьких девочек. Попадаются тринадцати-, двенадцати-, даже одиннадцатилетние. Это противозаконно, но поскольку в «Девятом номере» работают одни иностранки, мы не вмешиваемся, не наша юрисдикция. Онокодзи – большой любитель «малюток». Я велю хозяину (а он у меня в долгу) дать знать, как только князь уединится с девчонкой. Тут-то его и надо брать. Я сам, к сожалению, не смогу – арест должна произвести муниципальная полиция.

– Значит, снова поработаем с сержантом Локстоном, – кивнул Эраст Петрович. – А скажите, нет ли среди малолетних п-проституток российских подданных? Это оправдало бы мое участие в деле.

– Кажется, есть одна полька, – припомнил Асагава. – Не знаю только, какой у нее паспорт. Скорее всего никакого, ведь она несовершеннолетняя.

– Царство Польское входит в состав Российской империи, а стало быть, несчастная ж-жертва разврата вполне может оказаться моей соотечественницей. Во всяком случае, долг вице-консула это проверить. Ну что, инспектор, передумали резать себе живот?

Титулярный советник улыбнулся, но Асагава был серьезен.

– Вы правы, – сказал он задумчиво. – Сэппуку – пережиток средневековья.

В спину Фандорину ударило что-то маленькое и жесткое. Он обернулся – крикетный мяч. Кто-то из спортсмэнов послал его слишком далеко от цели.

Подобрав упругий кожаный шарик, Эраст Петрович размахнулся, зашвырнул его на противоположную сторону площадки. Когда же снова обернулся к кустам, инспектора уже не было – лишь покачивались белые гроздья акации.

КРУЖИТ ГОЛОВУ,

СВОДИТ С УМА БЕЛАЯ

АКАЦИИ ГРОЗДЬ.

КУСОЧЕК СЧАСТЬЯ

– Что ж, стоит попробовать, – сказал Всеволод Витальевич, щуря свои красноватые глаза. – Если вам удастся разоблачить интенданта, это будет мощным ударом по партии войны. А ваше участие в расследовании не только снимет с нас подозрение в причастности к убийству Окубо, но и существенно поднимет российские акции в Японии.

Фандорин застал консула в халате, за утренним чаепитием. Редкие волосы Доронина были обтянуты сеточкой, в открытом вороте рубашки виднелась тощая кадыкастая шея.