Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

Нас усадили на почетные места по обе стороны от Филиппа. Он распорядился, чтобы подавали первую перемену блюд. Заиграла музыка. Мне подали по кусочку всего, что приготовил Шеф. Кушаний были десятки: суп из турецкого гороха, жареный угорь, вкусное пюре из чечевицы, соленая треска в чесночном соусе, заливное, где целая рыбина плавала в желе, а веточки лаванды и розмарина символизировали водоросли. От Филиппа я узнала, что меню было предметом ожесточенных споров между Шефом и деревенским священником. Наконец оба согласились: сегодняшний пир будет строго соответствовать пятничным запретам на мясо, молоко и сыр. Но зато завтра гостей будут потчевать всевозможными изысками.

Как и полагалось, жениху подавались более обильные порции, чем невесте, хотя Мэтью просто отдавал дань традиции. Он ничего не ел и мало пил. Мужчины за соседними столами перебрасывались с ним шутками о необходимости накапливать силы для грядущих испытаний.

Но когда рекой полился гипокрас – вино, сдобренное пряностями, когда слуги стали разносить умопомрачительно вкусную смесь из грецких орехов и меда, шутки гостей сделались откровенно непристойными, а ответы Мэтью – резкими и язвительными. К счастью для меня, большинство советов давалось на языках, где я понимала лишь отдельные слова. Но и тогда Филипп по-отечески зажимал мне уши.

Смех и музыка звучали все громче. Мое сердце ликовало. Сегодня Мэтью выглядел не как вампир, которому полторы тысячи лет. Сегодня он был похож на обычного жениха накануне свадьбы: довольного, робеющего и немного взволнованного. Это был Мэтью, которого я любила, и от каждого его взгляда у меня замирало сердце.

Шеф подал последнюю перемену вин, сопроводив ее фенхелем и семенами кардамона. Тогда же началось пение. Один из гостей в противоположном конце зала сочным басом затянул песню. Его соседи начали подпевать. Вскоре весь зал дружно хлопал в ладоши и притоптывал, заглушая музыкантов, которые отчаянно старались не сбиться с ритма.

За этой песней последовали другие. Пока гости их распевали, Филипп расхаживал по залу, здоровался, называя каждого по имени. Он подбрасывал в воздух малышей, интересовался приплодом скота и внимательно выслушивал стариков, перечислявших свои недуги.

– Ты только посмотри, – с удивлением произнес Мэтью, беря меня за руку, – как только Филиппу удается сделать так, что каждый гость чувствует себя самой важной персоной в зале?

– А то ты не знаешь! – со смехом ответила я. Когда он смутился, я недоверчиво покачала головой. – Мэтью, ты точно такой же. Тебе достаточно войти в комнату или зал, и ты начинаешь управлять собравшимися и ситуацией.

– Если тебе хочется героя наподобие Филиппа, во мне ты такого не найдешь. Не хочется тебя разочаровывать, но это так, – сказал он.

Я взяла его лицо в свои ладони:

– Знаешь, какой свадебный подарок мне хотелось бы получить? Заклинание, которое позволило бы тебе увидеть себя таким, каким тебя видят другие.

– Я и без заклинания вижу. Достаточно внимательно посмотреть на отражение в твоих глазах. Таким я и выгляжу. Возможно, немного нервничаю. Мне тут Гийом рассказывал о плотских аппетитах зрелых женщин, – пошутил Мэтью, пытаясь перевести разговор в другую плоскость.

Но я не поддалась.

– Если ты не видишь себя лидером, способным вести за собой других, ты просто невнимательно смотришь.

Наши лица почти соприкасались. От Мэтью пахло пряностями выпитого вина. Забыв, что мы не одни, я притянула Мэтью к себе. Филипп пытался убедить сына, что он достоин любви. Возможно, поцелуй окажется лучшим аргументом, чем слова?

С другого конца зала донеслись крики. Гости снова захлопали в ладоши. Все это переросло в настоящий гвалт.

– Маттаиос, не порти девочке предвкушение свадьбы, иначе она, чего доброго, и в церковь не пойдет! – загрохотал на весь зал Филипп, вызвав новый взрыв хохота.