Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

– Граф Пемброк несколько дней назад покинул Милфорд-Хейвен, а когда вернется, то прежде всего отправится ко двору. Со мной здесь Уильям и Филип. В городе мы не задержимся. Поедем обратно в Рэмсбери. Воздух там намного здоровее.

На ее лице мелькнула печаль.

Слушая Мэри, я вспомнила статую Уильяма Герберта во дворе Бодлианской библиотеки. Я каждый день проходила мимо этой статуи, направляясь в читальный зал герцога Хамфри. Подумать только: Уильям Герберт – один из главных меценатов библиотеки – был малолетним сыном этой женщины.

– Какого возраста ваши дети? – спросила я, надеясь, что мой вопрос не относится к категории слишком личных.

Лицо графини просветлело.

– Уильяму десять, а Филипу всего шесть. Моей дочери Анне семь, но она прохворала весь ноябрь, и муж решил, что ей лучше остаться в Уилтоне.

– Надеюсь, ничего серьезного? – спросил Мэтью.

Лицо графини тут же сделалось мрачным.

– Любая болезнь, которая поражает моих детей, серьезна, – тихо сказала она.

– Мэри, прости меня. Я сказал, не подумав. Я лишь хотел предложить доступную мне помощь.

В голосе моего мужа появилось сожаление. Разговор касался их общего прошлого, о котором я не знала.

– Мэтью, я хорошо помню, как ты уберегал от напастей моих близких, причем неоднократно. В случае необходимости я снова обращусь к тебе. Но у Анны обыкновенная детская простуда. Врачи уверяют меня, что она скоро выздоровеет. – Мэри повернулась ко мне. – А у вас, Диана, есть дети?

– Пока нет.

Я поймала мимолетный взгляд Мэтью и одернула жакет. Жест был инстинктивным: человеческие глаза еще никак не могли видеть признаки моей беременности.

– Диана вышла замуж впервые, – пояснил Мэтью.

– Впервые? – удивленно переспросила графиня Пемброк.

– Родители Дианы умерли, когда она была совсем маленькой, и никто не занимался устройством ее жизни, – сообщил Мэтью, пресекая более чем очевидное стремление Мэри забросать меня вопросами.

– Печально, когда жизнь девушки всецело зависит от капризов ее опекунов, – сказала Мэри.

Чувствовалось, ее симпатия ко мне возросла.

– Ты права.

Мэтью поглядел на меня, изогнув бровь. Я догадалась, о чем он сейчас думает. То-то и оно, что я была до жути независимым существом, а Сара и Эм вообще не отличались капризностью.

Разговор переместился в русло политики и недавних событий. Я внимательно слушала, вспоминая изрядно подзабытый курс истории европейской политики Елизаветинской эпохи и пытаясь увязать обрывки знаний с тем, что слышала сейчас. Все трое были хорошо осведомлены о происходящем в Англии и европейских странах. Говорили о возможности испанского вторжения и войне, о сторонниках католицизма и религиозных столкновениях во Франции. Звучали имена и названия мест, о которых я ничего не знала. И тогда я перестала вслушиваться в разговор и просто наслаждалась теплом солярия Мэри. Звуки голосов превратились в убаюкивающий фон. Мои мысли блуждали.

– Моя работа с натурой окончена, леди Пемброк. Я забираю миниатюру с собой для окончательной отделки. К концу недели я пришлю ее вам со своим помощником Исааком, – объявил Хиллиард, собирая краски и кисти.

– Благодарю вас, мастер Хиллиард.

Графиня протянула ему руку, унизанную сверкающими кольцами. Художник поцеловал ее и удалился, кивнув на прощание Мэтью и Генри.

– Он так талантлив, – сказала Мэри, поворачиваясь к собеседникам. – Сейчас у него нет отбоя от заказов. Мне просто повезло, что я сумела договориться с ним заранее.