Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

Чтобы не будоражить вампиров, мы разместили Энни и Джека на третьем этаже, где находились и наши комнаты. Поскольку дом не отличался просторностью, на первом этаже размещались только кухня и кладовая. Комнаты второго этажа предназначались для официальных приемов. На третьем, как я уже сказала, обитали мы и дети. Вотчиной вампиров был четвертый, мансардный этаж с великолепным видом на Прагу и открывающимися окнами, которые давали доступ природным стихиям.

– Господин Ройдон! – закричал Джек.

Раньше чем Тереза успела поймать его за руку, он бросился к двери. Я не представляла, как он сумел разглядеть возвращающегося Мэтью. За окном спустились сумерки, отчего темно-серая одежда моего мужа вообще становилась незаметной.

– Осторожнее! – воскликнул Мэтью.

Он успел поймать Джека, иначе мальчишка ударился бы о твердые как камень вампирские ноги. Галлоглас, вернувшийся вместе с Мэтью, успел сорвать с головы Джека шапку и взъерошить давно не мытые волосы.

– Мы чуть не замерзли на реке. Однажды сани перевернулись, но собака не пострадала. Я ел жареного кабана. Когда ехали в повозке, у Энни юбка попала в спицы колеса, и она едва не вывалилась. – Джек торопился сообщить все обстоятельства их путешествия. – А еще я видел пылающую звезду. Она была не очень большая, но Пьер сказал, что, когда вернемся домой, нужно обязательно рассказать об этом мастеру Хэрриоту. Я для него рисунок сделал.

Джек сунул руку в замызганный дублет и достал оттуда не менее замызганный клочок бумаги. Бумагу он передал Мэтью с необычайной торжественностью, словно это была священная реликвия.

– Хороший рисунок, – сказал Мэтью, внимательно разглядывая произведение Джека. – Мне нравится, как ты изобразил хвост звезды. Смотрю, ты нарисовал вокруг и другие звезды. Умница, Джек. Мастер Хэрриот будет доволен твоей наблюдательностью.

Джек покраснел:

– Это был мой последний лист бумаги. В Праге можно купить бумагу?

В Лондоне Мэтью каждое утро снабжал Джека клочками и обрывками бумаги. Я и представить себе не могла, на что он их расходует.

– Бумаги здесь предостаточно, – успокоил Джека Мэтью. – Завтра Пьер сводит вас в лавку в Мала Стране.

После столь волнующего обещания загнать детей на третий этаж казалось непосильной задачей. И все же Тереза, точно дозируя ласку с понуканием, добилась желаемого. Теперь четверо взрослых могли свободно разговаривать.

– Джек что, заболел? – спросил у Пьера Мэтью.

– Нет, милорд. С тех пор как мы с вами простились, у него нарушился сон. – Пьер замялся. – Думаю, его донимают злые силы из прошлого.

Мэтью перестал хмуриться, но тревога не покинула его лицо.

– В остальном ваше путешествие было вполне ожидаемым?

Мэтью был в своем репертуаре, пытаясь осторожно выведать, не нарывались ли наши путешественники на разбойников или существ иной природы.

– Оно было долгим и холодным, – обыденным тоном ответил Пьер. – А дети постоянно просили есть.

– Чего и следовало ожидать, – покатился со смеху Галлоглас.

– А вы, милорд? – Пьер украдкой поглядел на хозяина. – Прага такая, какой вы ожидали ее увидеть?

– Рудольф до сих пор не удостоил меня аудиенцией. Если верить слухам, Келли обитает где-то на верхних этажах Пороховой башни, окруженный перегонными кубами и неведомо чем еще.

– А Старе Место? – осторожно спросил Пьер.

– Почти не изменилось. – Легкомысленность и небрежность, звучавшие в тоне Мэтью, подсказывали, что он чем-то встревожен.

– Почти не изменилось, пока ты не обращаешь внимания на слухи из Еврейского города. Один из тамошних колдунов создал глиняного человека, который ночами разгуливает по улицам, – сказал Галлоглас, с детской невинностью глядя на дядю. – А в остальном ничуть не изменился с тех пор, как мы были здесь в тысяча пятьсот сорок седьмом году, помогая императору Фердинанду наводить порядок.