Нож - Ю. Несбё (2019)

– Да, шеф, я именно так и написала об этом деле, статья готова. И еще у нас есть новая, ранее не публиковавшаяся фотография Ракели.

– Отлично, разнообразие не помешает.

Редактор был прав. После полутора недель активного муссирования этого дела в прессе фотографии стали повторяться.

– Может, под заголовком на первой странице разместить снимок ее мужа-полицейского? – предложил он.

Мона До заморгала:

– Вы хотите сказать, фото Харри Холе прямо под заголовком «Подозреваемый по делу Ракели Фёуке арестован»? Разве это не уведет мысли читателей не в ту степь?

Редактор пожал плечами:

– Люди прочитают статью и быстро разберутся.

Мона До медленно кивала. А что, шоковый эффект от публикации известного уродливо-красивого лица Харри Холе под таким заголовком прибавит сайту несколько тысяч кликов. И читатели простят им этот неумышленный «косяк», они всегда прощают. Никто не хочет, чтобы его обманывали по-настоящему, но люди ничего не имеют против маленькой лжи, просто для развлечения. Так почему же Моне До так не нравился этот аспект журналистской работы, в остальном ею обожаемой?

– Мона, ты меня поняла?

– Будет сделано, шеф, – заверила она и отлепилась от дверного косяка. – Это станет настоящей бомбой.

Глава 21

Катрина Братт подавила зевок, понадеявшись, что никто из трех других собравшихся за столом в кабинете начальника полиции этого не заметит. После вчерашней пресс-конференции, посвященной аресту подозреваемого по делу Ракели, у нее было много забот. А когда она наконец-то добралась до дому и улеглась в постель, малыш почти всю ночь не давал ей спать.

Катрина от души надеялась, что сегодня марафон не продолжится и можно будет передохнуть. Поскольку имя Свейна Финне ни разу не упоминалось в СМИ, наступил некий информационный вакуум, они попали в «глаз» урагана, где, по крайней мере на какое-то время, действительно стало тихо. Но день еще только начался, и невозможно было предугадать, что он принесет.

– Спасибо, что смогли так быстро принять нас, – поблагодарил Юхан Крон.

– Не за что, – кивнул начальник полиции Гуннар Хаген.

– Прекрасно. Тогда перейдем прямо к делу.

«Стандартная фраза человека, привыкшего брать быка за рога», – подумала Катрина. Потому что, хотя Юхану Крону явно нравилось выступать в свете софитов, он был прежде всего профессионалом. Знаменитый адвокат на пороге пятидесятилетия по-прежнему выглядел как бывшая жертва издевательств, как подросток-изгой, который теперь в качестве защитных доспехов использовал свою прекрасную профессиональную репутацию и с недавних пор обретенное самодовольство. Насчет жертвы издевательств Катрина прочитала в его интервью одному из глянцевых журналов. Речь шла не об обращении из серии «будем-бить-тебя-каждую-свободную-минуту», которое Катрина испытала в детстве на себе, а о том, что бедного мальчика дразнили, не приглашали на дни рождения, не принимали в игры. Иными словами, он подвергался таким же издевательствам, что и каждая вторая знаменитость (если верить их словам). Сейчас-то они охотно рассказывали об этих событиях, вызывая восторг публики своей откровенностью. Крон утверждал, что якобы решил поведать правду, чтобы облегчить долю других примерных учеников, оказавшихся в схожей ситуации. Катрина не слишком-то верила в искренность адвоката, поскольку он никогда на ее памяти не испытывал сочувствия к жертвам преступления. Хотя, возможно, именно в этом и заключался высший пилотаж. Настоящий профессионал отличается беспристрастностью и, если его клиента в чем-то обвиняют, должен обладать способностью отключить сопереживание к жертве и сфокусироваться исключительно на благе своего подзащитного. Так или иначе, Крон добился на профессиональном поприще огромных успехов, и сама Катрина проиграла многие дела, в которых выступала против него, что, признаться, мучило ее.