Ведуньи - Элизабет Ли (2021)

Девушка переводит взгляд с обручального кольца, что красуется у меня на руке, на мое лицо, полускрытое чепцом, и я вижу, что она все поняла.

– Ты… – почти беззвучно произносит она, и это коротенькое словцо перышком слетает с ее потрескавшихся губ и повисает в воздухе.

Мама высвобождается из моих объятий, подходит к столу и говорит:

– Выпей.

Девушка покорно берет в руки чашку и одним глотком проглатывает ее содержимое. Я стою довольно далеко, и мне не видно, что именно она пьет, но я легко догадываюсь и по запаху.

А она, поставив чашку на стол, снова смотрит прямо на меня, и я, глядя ей в глаза, отчетливо произношу:

– Петрушка и тракаулон.

Собственно, больше и говорить не о чем. Все мы и без слов отлично понимаем: то единственное, что каждая из нас во что бы то ни стало постаралась бы скрыть, теперь стало известно по крайней мере троим. Нам.

Мама убирает пустую чашку и протягивает руку за платой.

Я так и стою возле двери, когда Молли, оправив пышные юбки, молча проходит мимо меня. Ни слова, ни взгляда, лишь легкое прикосновение к моей руке тонкой ткани ее платья. И еще – слабый запах горячего металла.

* * *

Энни и Джон домой пока так и не вернулись. Мать уверяет меня, что они оба где-то в лесу, а когда я говорю, что видела Джона в деревне, она заявляет, что я наверняка ошиблась, что там был какой-то другой парнишка, что мне просто показалось, что на самом деле это вовсе не мой брат, что она прямо-таки поклясться в этом готова. В общем, ей почти удается меня убедить.

Она начинает что-то варить, склонившись над очагом, и я выкладываю ей все.

Я говорю, что благодаря всего лишь одному болтливому языку она может, продолжая готовить свои целебные мази и отвары, превратиться в преступницу и угодить на виселицу. Ну а если еще и станет к знахарству примешивать ворожбу, колдовство и прочие магические действа, то путь на виселицу станет еще короче.

– В твоих словах для меня нет ничего нового, – возражает мать. – Примерно то же самое вчера вечером говорил мне Сет, да и раньше, в общем-то, все было примерно так же.

– Зато теперь все совсем не так! Магистрата Томпсона больше нет; люди в деревне страшно напуганы; я собственными глазами видела, как сильно переменилось их настроение. Они не просто боятся, они еще и разгневаны. А на Райта ты никак повлиять не можешь. Против него тебе не устоять, а значит, ты не должна давать ему ни малейшего повода для обвинений, иначе он непременно к чему-нибудь прицепится, а там недалеко и до беды. Это относится не только к тебе, но и ко всем нам, Хейвортам.

Мать ласково треплет меня по руке:

– Не бойся, девочка. Я сумею защитить своих детей.

И вот мне приходится уходить, так и не обретя успокоения, так и не обняв Энни, так и не увидев ее нежную, лишенную дьявольских меток кожу, так и не услышав от матери ровным счетом ничего, что могло бы дать мне надежду, что она все-таки меня поняла.

С тяжелой душой покидаю я свой дом, который больше уже не мой дом, ибо мне пора в тот дом, который моим домом стать еще не успел.

Дэниел ждет на тропе возле овечьего выгона. Это рискованно, но я так рада его видеть. Он обнимает меня, и я всего лишь на мгновение позволяю себе вдохнуть его запах – запах солнечного света и сухой травы – и немного успокоиться.

– Знаешь, у меня такое ощущение, словно все те планы, которые мы с тобой строили, вот-вот будут разрушены, – говорю я. – Ведь если люди узнают, кто я на самом деле такая, нас заставят расстаться. А тебя еще и побить могут.

– Мы с тобой никогда не расстанемся, – ободряюще улыбается он. – Мы теперь связаны навеки. – Он выпускает меня из объятий, сжимает мои руки. – Ты же знаешь, есть и другой путь.

Да, я знаю. Ведь и у меня на уме то же самое.

– Уехать?

– Да. Уехать и найти работу.