Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

– После нескольких недель кропотливого расследования, – выкрикнул он (имея в виду несколько ночей, в течение которых несчастных вытаскивали наугад из их постелей), – преданные служители Великой Перемены, – (здесь имелись в виду вечно пьяные, накачанные наркотиками и рвущиеся убивать сжигатели), – вырвали с корнем самый зловещий заговор и вытащили его на свет правосудия!

Вечно у них новые заговоры. И вечно они самые зловещие. С каждым разом все более изощренные, дьявольские, не поддающиеся опровержению. Интриги, в которые каким-то образом оказывались вовлечены стирийцы, гурки и северяне – все сразу. Заговоры, предполагавшие, что враги Великой Перемены должны быть непостижимыми кукловодами и полными идиотами одновременно. Орсо подумал о том, что случится, когда сжигатели перебьют всех. Возможно, Судья напоследок устроит суд над самой собой, в пустом Народном Суде приговорит себя к смерти и спрыгнет с вершины Цепной башни? При этой мысли он не смог удержаться от совершенно неуместного смешка. Жаль, что он не доживет до того, чтобы это увидеть, – он-то, небось, превратится в кашу на дне сухого рва за много лет до этого события. Разве что его друзья из Дома Чистоты все же добьются успеха раньше, чем с ним будет покончено…

Взгляд Орсо переместился к последней группе несчастных, которых гнал к скамье подсудимых капитан Броуд, – и он поневоле выпрямился.

Большинство пленников старались выглядеть скромно. Этого было нетрудно добиться, проведя несколько дней на скудной пище и без мытья в каком-нибудь стылом углу Агрионта, поспешно превращенного в тюрьму. Однако женщина, выступавшая последней в этом трио, явно стремилась к противоположному эффекту. Она была разодета, словно для летнего турнира в расцвет старого режима, – сплошь пышный рыжий парик, драматические черные шелка и трепещущая грудь.

– Селеста дан Хайген, – пробормотал Орсо.

Он знал, что эта женщина отнюдь не глупа. Так почему же она оделась, словно собираясь исполнять роль злодея в этой конкретной пантомиме? Она сидела на скамье подсудимых, горделиво выпрямившись и бросая вызов оскорбительным выкрикам, свисту и непристойным замечаниям, сыпавшимся с галерей для публики, однако под ее слишком густым слоем румян проступала восковая бледность. Селеста взглянула на Судью, и заводила этого безумного цирка ухмыльнулась ей в ответ, задирая грязные ноги на Высокий стол и кивая обвинителю, чтобы тот принимался за свою праведную работу.

– Хенрик Йост! – взревел Суорбрек, обращаясь к первому пленнику, дородному человеку с двойным подбородком, в заплатанном жилете. – Вы обвиняетесь в ростовщичестве в особо крупных размерах, а также в участии в заговоре! Хотите ли вы что-нибудь сказать?

Тот поднялся со скамьи. Кажется, он был немного не в себе. Над его глазом набухал большой кровоподтек.

– Я признаю, что больше десяти лет служил старшим клерком по кредитованию в банкирском доме «Валинт и Балк»… – Свистки сверху. – Но это считалось уважаемым делом, самым что ни на есть почтенным! Я организовывал ссуды для достойных предприятий – фабрик и мануфактур по всему Миддерланду. Учреждений, которые давали работу множеству…

– Включая предприятия и учреждения, – прошипел Суорбрек, словно это была какая-то вершина черной магии, – принадлежавшие этой женщине, Селесте Хайген?

Хор презрительных возгласов. Кусок какого-то гнилого овоща прилетел сверху и разбился, разбрызгав сок по плиткам пола. Банкир воззрился на Селесту. Она тоже глядела на него, тяжело дыша сквозь раздувающиеся ноздри.

– Ну… да, но в те дни никто не считал это преступлением…

– Время – не защита от наказания! – прорычала Судья. – Виновен!

Йост хотел было что-то возразить, но Сарлби, перегнувшись через ограждение, ударил его по голове, заставив рухнуть обратно на сиденье. Суорбрек уже перешел к следующему обвиняемому, трепещущему человечку с ореолом стоящих дыбом волос и налитыми кровью глазами за треснувшими линзами.