Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

Кордубцев бросил милицейскую «волжанку» рядом со своим домом. Теперь маскироваться и таиться не имело смысла. Свою миссию он провалил. Пора было возвращаться.

Открыл багажник. Варвара лежала внутри без чувств. Он, не вытаскивая наружу, связал ей руки и грубо потрепал за плечо. Залепил пару пощечин. Девушка открыла глаза, бессмысленно уставилась на него. Он помог ей выбраться. Она по-прежнему пребывала в неадеквате. Глаза закатывались.

Кордубцев захлопнул багажник. Подхватил Варвару. Она, словно вдупель пьяная, заваливалась на него. Поддерживая девушку за талию, он довел ее до подъезда. Завел на второй этаж. Отомкнул дверь квартиры своим ключом. Никого дома не было. Мать и сестра где-то шлялись.

Он толкнул Варвару на диван. Девушка рухнула навзничь. Он снова связал ей ноги и тоже закинул их на лежанку. «Спит, сволочь, ничего не соображает. Тем лучше».

Оставалось приготовиться к последнему бою. Все было хорошо, удачно, удобно. Стены барака толстые, пулями не пробить. К окнам он подходить не будет. Немного беспокоило вооружение. Из двух пистолетов, купленных им у барыги в Марьиной роще, оставался один: прекрасный удобнейший «люгер» – второй конфисковали менты после боя с Петренко на платформе Тайнинской. Но патронов к нему барыга дал только те, что в магазине, а именно восемь. Три он потратил утром на Ленинском. Оставалось пять. Один следовало приберечь для себя. Значит, для боя остается только четыре. Очень, очень мало.

Кордубцев закрыл дверь на мощный стальной крюк. Теперь тем, кто придет за ним, взломать ее будет непросто.

* * *

Темно-синюю «волжанку» с красной полосой на кузове и с двумя громкоговорителями на крыше Петренко с Даниловым увидели издалека. На тихом Четвертом спортивном проезде, не мощеном, в траве и одуванчиках, она стояла, не прячась, возле дальнего барака.

– Останови, – скомандовал Петренко. Данилов послушно тормознул за два дома до искомого. – Мотор не глуши.

– Да я и не смогу, – усмехнулся молодой человек. – Значит, он там? У себя дома? С Варей?

– Подожди. Надо осмотреться.

И тут мимо них прошагали под ручку, довольно бодро, две дамочки – со свертками субботних покупок, авоськой провизии и тортиком, перевязанным бечевкой. Одна была постарше, около пятидесяти, вторая – молодая, лет двадцати пяти. Не иначе мать и дочь. Дочка (Данилов заметил, когда она проходила мимо морковного «Москвича») страшно косила.

Дамочки с удивлением оглядели пустую милицейскую машину, стоявшую перед их домом, и вошли в подъезд, где проживал Кордубцев.

– Это его мать и сестра, – тихо сказал Петренко.

– Точно! – подхватил Данилов. – Мне Варя рассказывала – еще в той, прошлой, нашей жизни, – сестра Семена Кордубцева, Мария, страшно косит!

– Пока не рыпайся, посмотрим на развитие событий.

Кордубцев

Дверь дернули – она не отворилась, стальной крюк не позволил. Потом забарабанили.

– Семка! – донеслись с лестницы веселые женские голоса. – Ты чего закрылся! Отпирай!

Он подошел вплотную к двери и прокричал:

– Убирайтесь!

– Че-го?

– Ты что там, Семка, белены объелся? А-ну открывай!

– Мама! Маша! Уйдите немедленно!

– Да в чем дело?! Что за номера такие?! А ну, живо отворяй!

– Убирайтесь, я вам сказал, немедленно, обе!

– Ты там пьяный, что ли?! Мы сейчас милицию вызовем!

– Ах, вам милиция нужна?! Я здесь милиция!

Крюк с грохотом отвалился. Обитая дерматином дверь распахнулась. На пороге показался Кордубцев, одетый в милицейскую форму с расстегнутым воротом. В правой руке он держал кочергу, в левой, опущенной – пистолет.

– Уходите, живо! Нечего вам тут делать!

– Да ты с ума сошел! Ненормальный!

– Ах, так! – И Кордубцев, экономивший патроны, замахнулся на мать кочергой. Она инстинктивно отшатнулась, прикрылась рукой.