Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

– Знаешь что, парень, – молвил он презрительно, – ты меня трибуналом не пугай. Ты еще под стол пешком ходил, когда я первого «языка» на себе через фронт притащил. Первого, да не последнего. И меня, по ходу дела, тоже трибуналом пужали – да, как видишь, не испужали.

Чекист на это лишь осклабился да усмехнулся:

– Эх, старлей-старлей! Ничему тебя, значит, ни фронт, ни мирная жизнь не научили. И язычок твой не укоротили, вот поэтому ты за четырнадцать лет, что служишь в краснознаменной милиции, до сих пор в участковых сидишь. Смотри, фронтовик-герой, как бы тебе и отсюда вверх тормашками не полететь!

Вот такой крайне неприятный разговор имел Прокутин дней десять назад.

А тут зашел он в отделение на утренний развод – и ему вручают, в числе вороха других, ориентировку: за стрельбу на платформе Тайнинская разыскивается гражданин, предположительно носящий фамилию Петренко, и к нему прилагается рисованный фоторобот. Точь-в-точь похожий на фотографию, что ему чекист тогда демонстрировал.

Вот ведь как! Значит, прав был юнец-кагэбэшник! И впрямь притаился на участке Прокутина враг! Выходит, не просто снимает тот Петренко квартиру у гражданина Кольчужникова, но и преступления совершает?

И вот теперь узнавшему его Михаилу Ефремычу – что делать? Немедленно доложить о местопребывании подозреваемого по команде? Или промолчать, от греха? Или пойти самому в квартиру *** в доме тридцать пять, проверить местонахождение пресловутого гражданина Петренко? Задержать?

Есть над чем задуматься. Хотя если действовать по уставу и совести, что там колебаться: гражданин тот – преступник, посему его следует немедленно задержать и изолировать.

План Елисею Кордубцеву было просто придумать – да непросто исполнить.

Для начала он, как бы советский студент, отправился гулять по Москве. По красивой, солнечной, весенней столице образца 1959 года.

Он прочесал все Бульварное кольцо. Прошелся по Большой Ордынке и Садовому. Спускался в метро и выходил на случайных станциях. На трамвае уезжал в ближайшие пригороды – в Перово поле, например, на Зеленый проспект. Он искал подходящего человека. Человек должен был: а) походить на него самого; б) служить в милиции. Ну, и при этом: в) вокруг и поблизости хорошо бы обойтись без лишних свидетелей.

Мысль о жалости, естественно, даже не пришла ему в голову. Ведь фактически он был не Семеном Кордубцевым из середины двадцатого века, а его внуком Елисеем из века двадцать первого.

И встретил он своего уже под вечер – вот ирония судьбы, неподалеку от собственного дома близ станции Тайнинская. Милиционер, в фуражке и с планшетом, шел, довольно усталый, по почти сельской улице навстречу Елисею. Решение пришло мгновенно – ведь оказался мильтон внешне на него довольно похож. Жаль только, что чином не вышел – какой-то сержант. Но трудно ожидать, с другой стороны, что в советской милиции двадцатилетний ровесник Елисея будет хотя бы капитаном.

Они поравнялись, и Кордубцев сумел, что называется, крупным планом заценить все стати мента. Реально очень похож. И рост, и телосложение совпадают. Открытое лицо, честные глаза – точь-в-точь как он, Сема Кордубцев.

Он остановился и приготовился. Поставил на землю фанерный чемоданчик. Полуоткрыл его. Вытащил железный футляр с «баяном» – сиречь шприцом. Оглянулся. Никого больше не видно было на пустынной окраинной подмосковной улице. Уходил вдаль беспечный милиционерик. Из окон деревенских домов по обе стороны никто не глазел – да и полускрыты были они могучими тополями, росшими по обе стороны немощеной улицы. Никакое транспортное средство не передвигалось по дороге, ни единого пешехода не было видно.