Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

– Значит, ты, уважаемый гражданин Кольчужников, бизнесом тут у меня на участке занялся? – Слово «бизнес» в Советском Союзе носило строго негативную окраску и почти всегда являлось синонимом «преступления». – Незаконный доход из своей комнаты извлекаешь? Ты Уголовный кодекс читал? Знаешь, что твои деяния под девяносто восьмую статью УК подпадают? И знаешь, что тебе за твой бизнес будет? Штраф в пятикратном размере от вырученных средств. Давай кайся мне как на духу. Сколько тебе гражданин Петренко за комнату заплатил? За месяц вперед плату ты с него взял? Рубликов четыреста? Али пятьсот? Значит, штраф тебе присужу в размере двух тысяч. Оформлять будем, в суд дело передавать. Судимость у тебя теперь будет, Кольчужников! Да и комнатку твою изымем! А то и обе как орудие преступления! За сто первый километр поедешь!

– Нет, прошу! Товарищ старший лейтенант! Петренко этот – племянник мой двоюродный. С Ленобласти приехал. Товарищ он военный. Я удостоверение личности офицера видел. О должности приехал хлопотать. Приютил я его. Почему сразу деньги с него я получил? С чего взяли вы, гражданин начальник? Ну, широкая у меня душа – почему не помочь товарищу, как советскому человеку полагается!

– Ох, врешь ты, гражданин Кольчужников! Ох, врешь!

– Никак нет, товарищ старший лейтенант!

– Где сейчас этот гражданин Петренко? Проживает у тебя? Или съехал?

– Никак нет, товарищ участковый уполномоченный! Проживает!

– Ладно, Кольчужников. Отпущу тебя на первый раз, без протокола. Только смотри: о том, что Петренко этим органы интересовались, – ни гугу. Обмолвишься – сядешь у меня, понял?

Оперативное донесение.

Из оперативных источников стало известно, что объявленный в розыск гражданин ПЕТРЕНКО Александр Тимофеевич временно проживает в городе Москве в доме номер 35 по улице Чернышевского, в квартире ***, где он незаконно снимает вподнаем жилое помещение (комнату) у гражданина КОЛЬЧУЖНИКОВА.

УУМ[32], ст. л-т милиции Прокутин.

* * *

Конечно, после убийства милиционера лезть в самое пекло – страшновато. Но если рассудить здраво – не успели они еще труп мильтона, вчера только вечером убиенного, найти. А даже если успели – вряд ли ориентировки по отделениям разослали. Тем более по московским. Все-таки два совсем разных ведомства – столичная ментовка и подмосковная. Да и вообще тут у них, в пятьдесят девятом году, по части передачи оперативной информации – скорости замедленные. Никаких тебе мессенджеров, электронной почты, факсов. Даже до телетайпов прогресс еще не добрался. Все больше при помощи телефонограмм общаются. Поэтому можно рискнуть.

Пришлось встать пораньше – мать и сестра еще спали. Кордубцев даже чаю пить не стал, подхватил свой чемоданчик, набитый милицейской формой с убитого, и отправился к платформе. Не доходя, в лесополосе переоделся. Рубашка и брюки оказались длинноваты. Зато китель сел как влитой. И сапоги оказались всего на размер больше (хорошо, что не меньше). Откуда-то вдруг появилось у него умение наматывать портянки. Сроду никогда Елисей их не касался, а видать, записалось куда-то на подкорку, вошло в кожу и кости деда его Семена. А еще он сунул в пустую кобуру свой второй пистолет (приобретенный, как и первый, у барыги в Марьиной роще).

Свое гражданское он аккуратно сложил, в чемоданчик спрятал и зашагал в сторону платформы. Предстал перед публикой, ожидавшей электрички, уже в виде правоохранителя-сержанта.