Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

Он до сих пор не мог понять, что за игру ведет с ними тот человек, от которого он сбежал из конспиративной квартиры на набережной Москвы-реки – по свидетельству Варвары, не кто иной, как председатель КГБ Александр Николаевич Шаляпин. Сначала он был уверен, что не пройдет двух-трех часов, как его арестуют. Потом выяснилось, что за ними следят, но затем и слежка исчезла! Что все это означало? Почему его так легко отпустили? Положим, у товарища Шаляпина есть на них – на всех! – виды. Но ведь не только он в СССР все решает! О побеге Данилова наверняка известно многим – и подчиненным главного чекиста, и тем, кого они по долгу службы должны информировать: кураторам из ЦК и Совета Министров. Да и лично Никита Сергеевич: вдруг ему придет охота снова побеседовать с Даниловым? Или хотя бы поинтересоваться: как он там, бывший помощничек, в Лефортовском следственном изоляторе? И что ему доложат? Сбежал Данилов? Да Никита лопнет от ярости и всех в порошок сотрет!

Очень может быть, что независимо от желаний и возможностей Шаляпина Данилов все равно объявлен в розыск и приметы его наизусть заучивают все постовые Советского Союза. Поэтому пока ждал ответа, только кепчонку свою, аэродром, надвигал поглубже да стоял спиной к людскому потоку, лицом к деревянному забору. А глазом косился в сторону будки и матроны – нашла она в базе искомые фамилии?

Она полувысунулась и сделала знак – подойди, мол. Когда Алексей придвинулся, молвила с сожалением:

– Не значатся эти граждане. – А потом, преодолевая смущение, добавила: – Да зачем они тебе, парень! Я сегодня до восьми работаю. Поедем ко мне, и я тебя таким вкусненьким угощу – закачаешься!

– Извините, не могу. Вы правда очень классная. Но я женат.

Данилов жалел советских теток. Они во все времена были обездолены – из-за грубых, пьющих мужчин, ровным счетом ни шиша не понимавших в женской психологии и сексологии. Но особенно не везло тем, кто, как эта, родился раньше тысяча девятьсот двадцать седьмого года – ровесники их повыбиты войной и репрессиями, и приходилось им довольствоваться уцелевшими, инвалидами, стариками или юнцами. Или таким козлом, как Аркадий Афанасьевич.

Адрес Чигаревых могли не сообщить в «Мосгорсправку» по той причине, что те принадлежали к номенклатуре – как закрыта была информация по отчиму Вари (и, значит, всей его семье). Хотя, казалось бы, кто такой он, этот отчим! Всего-то начальник хозяйственной части – правда, в мощном почтовом ящике.

Но, скорей, Чигаревы просто не зарегистрированы в Москве – так же, как Кордубцевы. Да, об этом стоит подумать. Ведь если в семидесятые годы Чигаревы проживали в подмосковном городе, работали на тамошнем ММЗ, прописаны были в одном доме на Новомытищинском проспекте – значит, есть шанс, что и в конце пятидесятых они обретались там же.

В Советском Союзе с социальной мобильностью дела обстояли плохо. Доблестью считалось тридцать-сорок лет пахать на одном предприятии. Прописка заставляла сидеть и не рыпаться – выпишешься из Москвы или Ленинграда – назад не вернешься. Вдобавок очереди на жилье, в которых стояли десятилетиями, надо принимать во внимание. Уедешь – назад в «хвост» не впишут.

Короче, надо снова ехать в Подмосковье.

Данилов сам себя убедил, что на вокзале ему показываться не след: слишком много там шарящих глазками постовых, а у него даже документов никаких не имеется. Решил доехать до станции «Мир»[36], где неподалеку была его квартирка. На деле хотелось ему еще кой-чего совершить, возможно, более опасного, чем появление на площади трех вокзалов.