Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

– Так ведь клубника через три недели отойдет, а где я такую работу найду? Тыща двести в месяц, да премиальные, да тринадцатая зарплата!

– Дык бюллетень возьми, – предложил Петренко. – На время страды. – Они уж сами собой перешли на «ты».

– Не могу я симулировать, – отмахнулся Колян.

– Заплати доктору. – Тема интересовала разведчика все больше, и он не отпускал ее.

– Ага, а потом меня кто-нить из театра на рынке увидит – и пойдет писать губерния! Целую историю раздуют: нетрудовые доходы, купленный бюллетень, в «Крокодиле» фельетон пропишут!

– Тоже правда. – Они помолчали.

– А давай, – после деланого раздумья предложил Петренко, – я за тебя поработаю?

– Это как? – выпучился мужичок.

– Да вот так – договоримся с твоим Силычем, что я буду за тебя на смену выходить. Зарплата за месяц, конечно, моя – тысяча двести меня устраивает. А ты спи спокойно и продавай свою ягоду.

– Тебе зачем это?

– Да понимаешь, я только в отставку вышел. В Ленобласти служил, капитан, командир роты. – Петренко раскрыл бумажник, вытащил фотку. На ней запечатлен был он – точнее, его отец – в форме, с капитанскими погонами. Показал обоим собутыльникам, те рассмотрели уважительно, вернули. – А в Москве у меня женщина. – Петренко врал чрезвычайно близко к правде. – Но прописки-то нет пока. А нет прописки – нет и работы. Да без связей, без блата, тут в Москве еще и побегаешь, пока найдешь, даже с пропиской. Я хотел, конечно, на Дальний Восток махануть, да баба моя против. И женщина она у меня непростая – обхождение любит, цветы, рестораны, театры. Надо соответствовать. Вот я и подумал: поработаю пока на твоем месте-то. Перебьюсь: месяц или, если хочешь, два. Силычу-то твоему какая разница?

Петр, который был не такой деловой да хваткий, как Николай, зато поумнее, сказал под сурдинку:

– Дело парень говорит.

А Петренко поднажал:

– Ты кем работаешь-то?

– Такелажником.

– Значит: взял, принес, перенес?

– «Принес-перенес»! – передразнил, обидевшись, Николай. – Мы тебе что, в артели «Красный мак» пашем? У нас – Театр! – с придыханием произнес он. – У нас не кирпич или бетон! Декорация! Ты ее, к примеру, уронил – и что? Повредил! А вечером – спектакль! Представление! «Ромео и Джульетта»! Сама Уланова танцует. Или Лавровский. И как, скажи, со сломанной декорацией им представлять?! Скандал!

– Ладно, Николай, – проговорил увещевающим тоном Петр. – Сашка мужик крепкий. Красный командир опять же. Справится.

– Силенок-то хватит? – с сомнением молвил Колян. – Мелкий ты.

– Хочешь, на руках потягаемся?

– А ну давай.

Установили локти на спинку лавочки. И только схватились, как Петренко жилистую руку мужика быстренько в горизонталь уложил.

– Э, э, так нечестно! Я не начал еще!

Взялись второй раз, и хоть силушки у Петренко хватало и дал он ее оппоненту почувствовать, под конец трехминутного пыхтения все-таки поддался, дал себя заломать. Счел, что проиграть для дела будет полезней.

– О, видал, Колян! Могет мужик, – уважительно прокомментировал Петя.

– Надо еще с Силычем сговориться, – пробурчал довольный выигрышем Николай.

– Да не просто сговориться, – подсказал разумный Петя, – а отблагодарить его.

– Я ему ящик ягоды привезу со своего огорода, – плюхнул скаредный Коля.

– Лучше, думаю, деньгами, – мягко возразил Петренко.

– Да? И сколько ж дать?

– Ты говоришь, тыщу двести в месяц зашибаешь? Значит, рублей двести.

– И мне одному платить? – завозражал жлоб Колян. – Интересное кино: мы с тобой обое выгоду получать будем, а плати я один?

– Хорошо, давай в пополаме. Я тоже на сотнягу разорюсь, и ты стольник дашь.

В итоге договорились: встретиться всем втроем у театра, сегодня же в пять вечера, и вместе пойти к Силычу, бригадиру такелажников. Поговорить, предъявить сменщика в лице Петренко, пообещать отступных, а там как Силыч решит.