Земля матерей - Лорен Бьюкес (2020)

– Вы знаете, сколько сейчас времени? – Дородная женщина со сплошной татуировкой на руках и крашеными черными волосами усаживается на кушетке и откидывает лоскутный плед, с вышитыми на каждом куске женскими половыми органами, обращает внимание Коул.

– Настала пора вершить революцию! – весело говорит Вана. – Как всегда. Привет, Энджел. Познакомься с Никки и Милой. Подобрала их по дороге.

– Фу, – ворчит Энджел, вытягивая руки, на правой переплелись змеи и цветы, на левой на голом плече осьминог, протянувший длинные щупальца до самого запястья, однако раскрашенный лишь наполовину. – Свергать систему еще слишком рано. На шесть утра я своего согласия не давала, мать вашу! – Она ковыляет на кухню. – Привет, новые люди, – рассеянно машет она рукой гостям. – Я готовлю чай, вы хотите? Я бы предложила вам чайный гриб, но я не доверяю Мишель, она не знает, как ухаживать за дрожжами и чем их кормить.

– Чая будет достаточно. А может быть, есть кофе? – с надеждой спрашивает Коул.

– Ну да, ждите. – Энджел суетится на кухне. – С этими южно-американскими бойкотами его сейчас достать труднее, чем член. Не знаю, о чем только думает временное правительство. Просто легализуйте наркотики, положите раз и навсегда конец связанной с ними преступности, и мы снова получим импорт сладкого-пресладкого кофеина. Блин! – спохватывается она. – Прошу прощения, не хотела говорить «член» при вашем ребенке. Как и «блин»… твою мать!

– Она так поглощена вашими собаками, что даже ничего не услышала.

– Услышала, – откликается из гостиной Мила, где она сидит на полу, поглаживая Гипатию по брюху. – И это слово звучит как «пёс-гло-ще-на».

– Зеленый чай? – спрашивает Коул.

– Найдется. – Энджел насыпает заварку в фильтр в виде «Титаника».

– Вы побудете с нами какое-то время?

– День-два максимум. Нам нужно в Вейл. У моих родственников там туристический лагерь. Они нас ждут.

– Отлично, это просто замечательно. – Похоже, Энджел испытывает облегчение от ее слов. – Я хочу сказать, оставайтесь сколько хотите, если согласятся другие обитатели дома, но здесь временами бывает настоящее сумасшествие. И все должны вносить свою лепту, дежурить по очереди. Снимать нагрузку, – взмахивает она своей кружкой. – Малышка, а ты хочешь чаю?

– Нет, спасибо. – Мила забирается на кушетку и хлопает по подушке рядом с собой. Беременную собаку не нужно упрашивать дважды.

– Девочка, ну-ка спустись вниз! – хлопает в ладоши Энджел.

– Ничего страшного. Мне нравятся ваши собаки.

Вана чем-то озадачена, и Коул сознает, что облажалась. Снова. В прошлый раз она говорила про Денвер, а не Вейл. Проклятие! И это после того, как она прочитала наставление Миле!

– Это еще только половина, – окликает из кухни Энджел. – У нас еще есть кошки, но Киттгенштейн по большей части торчит у Мишель в комнате, а Фанон гуляет сам по себе.

«Вот видишь, мой дорогой покойный муженек, они тоже дают своим любимцам самые придурочные названия, разве можно им не доверять?»

Энджел указывает на куклу-волка над головой.

– А вот этого приятеля зовут Волчище.

Кукла далеко не в лучшем виде. Бумажная кожа на макушке местами разодрана, одна оторванная щека болтается, обнажая провода и светодиоды. На кукле мешковатая футболка с надписью от руки: «Черный суверенитет».

– Когда мы его выносим, мы меняем ему гардероб и подновляем его, однако такого уже давно не было. Мы были заняты.

Появляется пожилая женщина с жесткими седыми кудрями и высушенной на солнце кожей, в не по размеру большой футболке, с тем внутренним спокойствием, которое достигается только сотней лет занятий йогой. Коул становится завидно. Спокойствие – это другая планета, на которой она уже давно не бывала.

– Вана, снова подбираешь бродяг? – спрашивает она у метеоролога, однако на лице у нее улыбка.