Мама поневоле, или невеста ледяного дракона - Екатерина Вострова (2020)

Чужая внешность сползла, словно растаявший снег. Фигура вытянулась, стала тоньше.

Ледяной смотрел на нее с холодной отстранённостью, а Алекса окончательно перестала что-либо понимать.

— Это точно ты? — не слишком уверенно спросила она.

Мужчина потер ушибленное место, и она увидела, что у него рассечена губа, а из нее идет кровь.

— У тебя… — она шагнула к нему навстречу, протягивая руку, чтобы убрать скатившуюся по подбородку вниз тягучую каплю.

— Не стоит, княжна, — он перехватил ее запястье, а в голосе послышалось удовлетворение и какое-то странное торжество.

Ему оказалось достаточно щелкнуть пальцами, и начавший уже наливаться безобразный синяк исчез, вместе с доказательством того, что он действительно человек — алой кровью.

Алекса несколько секунд просто смотрела на своего мужа, на его мрачное лицо, и только спустя время до нее дошел весь смысл произошедшего.

— Так ты меня проверял?! — страх и испуг моментально сменились жгучей обидой.

Вот уж точно хатшава задница! Такая же большая и вредная! Что это он себе позволяет?!

— Может быть, просто искал предлог избавиться, — Ледяной гордо вздернул голову, разворачиваясь и, судя по всему, желая снова оставить ее одну.

— Что?! Какой еще предлог? — опомнившись, девушка бросилась к нему, хватая за рукав. — Стой!

Он недоволен тем, что она не поцеловала его в образе Саймона? Или думает, что она не поцеловала его лишь только потому, что узнала?

А может, бесится от того, что оба варианта считает равновероятными и не знает, что случилось на самом деле?

Хатши бы покусали эту мороженную рыбину! Алекса лихорадочно пыталась сообразить, что же ей теперь делать. Сейчас он снова уйдет, надумает себе хатш знает что, а ей потом расхлебывать?

Альдар отдернул руку, бросив на нее пренебрежительный взгляд.

— Я не желаю сейчас с тобой разговаривать.

Алекса считала себя терпеливой девушкой. Очень собранной, спокойной и уравновешенной. Но в этот момент что-то словно щелкнуло внутри, будто все шлюзы и заслонки разом выдернули, явив наружу все то, что закипало уже давно.

Ножка от стула все еще лежала в руке, она чуть качнула ее, словно взвешивая.

— Ах его долбанное ледяное величество не желает… — голос был обманчиво мягким и совсем не сочетался со словами, которые она произносила.

Может быть, поэтому Альдар среагировал не сразу, а лишь когда лакированная ножка опустилась прямо на его спину.

Она сумела ударить его три или четыре раза, от души, выплескивая всю боль, весь страх, все свои тревоги и сомнения. На какое-то мгновение стало так легко, почти весело, а затем, когда дракон все же вырвал деревяшку, она не выдержала и всхлипнула.

И вместе с удушающими слезами пришли слова, такие, которые явно произносить не стоило.

— Я, значит, недостаточно хороша для тебя, недостаточно мороженная? Ищешь предлог от меня избавиться. Может, я храплю во сне, нет? А ее ты тоже проверял? Ту девушку, статуи которой у тебя в замке. В образе кого ты ей являлся? У нее тоже был бывший, или, может быть, это ты был тем бывшим? Она любила другого, а тебе осталось только целоваться с бездушными кусками льда? О, да. Определенно я помешала твоей большой и белоснежной любви!

Ей стоило огромного труда не разреветься прямо там. Нижняя губа подрагивала, ноги и руки тряслись. А Альдар, тем временем, смотрел на нее со все той же отстранённо-равнодушной маской.

— Я принял решение. Завтра же ты покинешь мой замок. Как только родится ребенок — я приду за ним. На этом все.

— Что? Нет! Я не согласна, Альдар, пожалуйста, выслушай меня, — твердолобый чурбан, вот он кто! Как он может так с ней поступать? Это из-за того, что она сказала сейчас о статуях? Или из-за его дурацкой проверки? — Я не люблю Саймона, просто он оказался принцем, и отец сказал…