Тайны Полюса - Кристель Дабо (2018)

Офелия подумала, что если бы Отверженным вернули дворянские грамоты, то при дворе возник бы объект для многочисленных шуток.

А до тех пор они были бы отличными охотниками.

– Она уже несколько недель меня охраняет, – сказала Офелия, озираясь в поисках Невидимки, – а нас даже не познакомили. Как ее зовут?

– Владислава, – неохотно ответил Торн, которому вопрос явно казался неуместным.

– Она делает свое дело, но Невидимкой ее не назовешь.

– В этом нет нужды. Ее присутствие рядом с вами должно устрашать.

– Я не поняла, что сейчас произошло, – пробормотала Офелия смущенно. – Ваши кузены… они что, охотятся за вашей памятью?

Торн досадливо поморщился.

– Летописцы могут внушать воспоминания, а могут проникать в чужие. А некоторые из них даже способны их подделывать.

– Вы тоже?

– Никогда не пробовал, но я умею защищаться от чужих проникновений. Играть с памятью других не только непорядочно, но и опасно для душевного равновесия.

От Офелии не ускользнуло, как тщательно Торн подбирал слова. Он не отрывал взгляда от карнавального шествия, сопровождаемого оглушительной музыкой духового оркестра, словно все его проблемы были заключены именно в цирковом представлении.

– Ладно, скажу иначе, – продолжала Офелия, поправляя очки. – Я хотела узнать: вы на самом деле унаследовали воспоминания вашей матери, и они стоят того, чтобы из-за них люди убивали друг друга?

– Я обещал вам говорить всю правду и ничего кроме правды, – пробормотал Торн, – но при условии, что она имеет к вам прямое отношение. Вы и так знаете слишком много.

Офелия привыкла считать жениха честолюбивым и расчетливым, но ей пришлось признать очевидное: он оказался наименее продажным чиновником в правительстве Полюса. Возможно, у него и имелись какие-то свои – тайные и замысловатые – причины защищать Отверженных, но Офелия догадывалась, что их дело было чревато опасностями для него самого. Торн сильно рисковал, защищая людей другого клана, которые не обладали никаким влиянием в высшем свете и увеличивали и без того довольно значительное число его врагов. Возможно, он думал, что в случае оправдания Отверженных их позиция при дворе упрочится; они вспомнят, что он помогал им, и отплатят тем же? Но если Офелия, при всей ее наивности, не могла в это поверить, то уж Торн – тем более.

Нет, напрасно она приписывала своему жениху какие-то сложные соображения: та сила, которая чувствовалась в огромной фигуре Торна, питалась своеобразно понятым чувством долга.

Офелия зябко потерла руки: они совсем окоченели от ветра, ледяной измороси, а больше всего – от холода, который угнездился в ней самой. Гнев исчез, уступив место странной печали.

– Эта кузина, должно быть, плохо вас знает, если считает, что я – ваше слабое место. Ведь на самом деле вы никому не доверяете.

Торн мгновенно потерял интерес к шествию и бросил на Офелию хищный взгляд.

– Вы хотите решать свои проблемы в одиночку, – продолжала она решительно. – Вы используете людей как разменную монету, и вам безразлично, если они вас за это ненавидят. Даже я, – добавила она, помолчав.

– А вы все еще меня ненавидите?

– Кажется, нет. Уже нет.

– Тем лучше, – процедил Торн сквозь зубы. – Потому что я никогда еще не прилагал столько усилий, чтобы избежать ненависти кого-либо…

Но Офелия уже не слушала его. Пестрая толпа, разбрасывающая серпантин и конфетти, прошла мимо, и теперь девушка видела Гектора. Он пытался вскарабкаться на какую-то высокую металлическую конструкцию, а Ренар бурно жестикулировал, призывая его спуститься.

– Нам пора возвращаться, – забеспокоилась Офелия. – Мы уже опоздали на двенадцатичасовой пароход, и моя мать ужасно рассердится.