Тайны Полюса - Кристель Дабо (2018)

– Да нет, представь себе, поверил, – возразил старик. – Настоятельницы были для нас святыней. Я воспринял это просто как несчастный случай. Прошли годы, я пытался забыть о катастрофе. Но в тот день, когда я увидел на двери твоего музея объявление «Закрыто по случаю инвентаризации», меня вдруг осенило: это было все равно что написать «Закрыто по случаю ревнительства». Настоятельницы избавились от тебя, девочка, из-за твоего интереса к древнему миру. Ты слишком хорошо читала прошлое, которое им хотелось зачеркнуть. Впрочем, это всего лишь мое личное мнение. Я, конечно, ни слова не сказал твоей матери, она и так любит поднимать шум по любому поводу, даже по пустякам. Но готов дать голову на отсечение, что это правда. Ну, а ты как думаешь?

– Не знаю… Ничего я больше не знаю…

И Офелия обвела взглядом Опаловое побережье с его утесами и валунами. Девственная земля, где можно гулять только в прочных дорожных башмаках. На берегу сгрудились маленькие домики, словно вместе им было легче противостоять налетавшим ветрам, холоду и сырости. Они походили на пассажиров третьего класса – такие же сплоченные, крепкие и пестрые. А дальше расстилалось море, к которому плыла кабина фуникулера, – настоящее море, с его соленым запахом, ворчливое, как живое существо.

– Ты так и не избавилась от вредных привычек, – вздохнул старик, глядя, как крестница грызет швы на перчатке. – Не порти их, это твои рабочие инструменты.

Офелия была растеряна вконец. С тех пор как Настоятельницы обручили ее с Торном, она не питала к ним добрых чувств. А теперь, когда она размышляла над услышанным, ее очки то и дело меняли цвет, отражая сомнения хозяйки.

– Да, конечно, все это очень подозрительно, – признала она, – но… в чем смысл? Как можно наказывать людей за интерес к древнему миру? Раскол произошел много веков назад, так почему же наши старухи так боятся этого далекого прошлого?

– А ты когда-нибудь бывала в Библиотеке, девочка?

– Ну… один или два раза, – пристыженно сказала Офелия. Все ее родственники работали в главной семейной Библиотеке как реставраторы или библиографы, но девушку интересовали не книжные истории, а то, что можно было узнать, читая предметы. Словом, она была хорошей чтицей, но плохой читательницей…

– Вот то-то же, – проворчал архивариус. – Ну а я в последнее время покопался там. Воспитательная литература, назидательные романы, словом, благонамеренное чтиво! Ни одной книги о преступлениях, ни одного грубого слова, ни одной скабрёзной иллюстрации. Притом я говорю не о современных произведениях, а о переводах книг древнего мира: о стихах, эссе, мемуарах, театральных пьесах. Читаешь их, и создается впечатление, будто наших предков, живших до Раскола, интересовали только лирические вирши да сердечные дела.

Шарф Офелии, недовольный тем, что она перестала его гладить, нетерпеливо хлестнул ее по руке.

– Неужели вы думаете, что мои родители… что библиотекари…

Офелия не договорила. В последние месяцы она изо всех сил цеплялась за идеалы, вложенные в нее воспитанием на Аниме, – искренность, честность, исполнительность. Так, значит, даже в ее собственной семье завелись цензоры?! Если это так, то они… предатели.

– Ну, что с них взять, – вздохнул крестный, – твои родственнички ничем не хуже всех остальных. Реставрируют то, что их просят отреставрировать, классифицируют то, что их просят классифицировать, и точка. Нет, девочка, ищи где-нибудь повыше. Все книги, попадающие в Библиотеку, сперва проходят экспертизу Комитета одобрения. А кто руководит этим Комитетом? Настоятельницы. Понимаешь теперь, к чему я веду?

– Все книги, – медленно повторила Офелия. – А Настоятельницы, случайно, не высказывали свое мнение по поводу Книги? Я имею в виду Книгу с большой буквы.

– Ту, что в личной коллекции Артемиды? – удивился архивариус. – Нет, ничего такого. В любом случае ее нельзя ни прочесть, ни расшифровать.